При слове искусство Евгений встрепенулся.

– - Слушай, ты разбираешься в современной живописи? Как ты определил, что на рисунке Десятникова именно портрет Льва Толстого, а не абстрактная чушь? Я бы ни за что не опознал.

– - И никто бы не опознал, -- хмыкнул адвокат. – Но что еще будет рисовать художник в подобной ситуации? Не цветочки же, правда? Ну, вот мы и пришли.

Не без изумления Красилов обнаружил себя на пороге дома Анфимьевны. Вероятно, Александр решил немного отдохнуть после бессонной ночи. Но разве можно прерывать расследование? Надо терпеть.

– - Спасибо, Анфимьевна, чаю не нужно, -- улыбнулся хозяйке Коцебу. – Хочу проведать нашу больную. Как она?

– - Да хуже ей, -- вздохнула Анфимьевна.
– - Разметалась совсем, и щеки горят.

– - Кто там? – раздался из комнаты хриплый голос Аси. – Кто, кто?

Постучавшись, друзья зашли в комнату девочки. Она и впрямь выглядела нездоровой – возбужденная, красная, с воспаленными глазами.

Александр, плотно прикрыв за собой дверь, сел на стул.

– - Как провели ночь, Ася?

– - Спала, -- быстро ответила та. – А вы? Что-нибудь случилось?

Лишь тут Евгений сообразил: бедному ребенку еще не рассказали о смерти великого писателя. Она ждет, надеется на лучшее, верит...

– - Умер Лев Николаевич, -- с трудом выдавил он. Было мучительно жаль огорчать больную – но и скрывать страшную правду никак нельзя.

К его удивлению, Ася не проявила ни малейших признаков интереса или горя.

– - Да знаю я, разумеется, -- фыркнула она. – А еще что-нибудь?

– - Разве сейчас кто-то будет обращать внимание на что-нибудь другое? – поспешно встрял Коцебу. – Все столпились у дома Озолина.

– - Саломея Гольдберг тоже там? – неожиданно спросила девочка.

Красилов чуть было ни брякнул «Так она убита!» -- но вовремя вспомнил о скрытности и прикусил язык.

– - Понятия не имею, -- равнодушно отозвался адвокат.

Воцарилось молчание. Евгений украдкой косился на друга, а тот преспокойно измерял Асе пульс.

Первой не выдержала девочка.

– - Я предупреждала вас, что Саломее грозит страшная опасность, -- грозно сообщила она. – И я поняла, откуда она исходит. Помните, Александр Александрович, я рассказывала про Колебателей основ? Сокращенно – Колос. – Ася сделала многозначительную паузу. – Именно Колос угрожает жизни Саломеи. Ведь она порвала с ними, предала их! Потому дух Некрасова и поведал о ее близкой смерти. Что вы об этом думаете?

Александр внимательно посмотрел собеседнице в глаза.

– - Думаю, порядочно ли это с вашей стороны, -- грустно заметил он. – Любовь к брату – прекрасное чувство. Но подтасовывать улики так, чтобы вместо него наказали другого, совершенно неповинного... Кстати, юношу зовут Михаил Десятников, он прогрессивный человек, талантливый художник и нежно любит Льва Николаевича Толстого.

Ася побледнела так, что, казалось, лицо ее стало совершенно прозрачным – одни веснушки витают в пустоте.

– - О чем вы? – медленно, словно звуки давались ей с огромным трудом, произнесла она.

– - Здесь сейчас находится один из членов Колоса. Властям очень выгодно обвинить его в преступлении. Сама понимаешь: раскрыли заговор революционной организации, получат чины, награды – а заодно повод задушить последнюю свободу, которая у нас еще осталась, прикрыть даже самые безобидные кружки. Если обнаружится хоть одна улика против Колоса, никто не станет разбираться в подробностях. Десятникова повесят, а в России усилятся репрессии. Начнут, наверное, с университетов, уволив всех свободомыслящих преподавателей вроде Евгения Павловича и отчислив студентов, похожих на Арсения.

Девочка, скрючившись, зарыдала в подушку так безудержно, что Красилову стало стыдно за друга. Нельзя доводить ребенка до подобного состояния! Как ее теперь утешить? Дать конфету, куклу? Или это относится лишь к малышам? У Евгения не было детей, и он имел довольно смутные представления о том, как с ними обращаться. Вот Александр во всем разбирается – пусть он и утешает.

Однако у адвоката, похоже, были иные планы.

– - Это ведь ты положила колосья на тело? – жестко спросил он.

– - Я не думала, что обвинят кого-то конкретного!
– - резко повернувшись, в отчаянье закричала Ася. – Я просто не хотела, чтобы мучили Арсения! Он ни в чем не виноват, клянусь вам! Я чувствую это! Но его обязательно обвинили бы, потому что Саломея отказала ему и решила выйти за другого. В подобных случаях считается, что убийца – неудачливый соперник. Я читала книги, я знаю! Я испугалась за него, понимаете? Но я не хочу, чтобы из-за меня повесили невиновного, и репрессий тоже не хочу. Что же мне теперь делать?