К Николаю подошла молоденькая чертежница конструкторского бюро - тоненькая большеглазая девушка с каштановыми кудряшками и хорошеньким, чуть вздернутым носиком - Нелли. Он часто танцевал с нею, провожал ее домой.

–  Что это вы скучаете сегодня, Николай Емельянович? Пойдемте танцевать, - сказала она.

–  Спасибо, Нелли. Мне нездоровится, - ответил он, кося глазами на Дашу.

В зеленоватых глазах девушки блеснули лукавые искорки. Она передернула кокетливо плечиками и сквозь притворный смех сказала:

–  С тех пор, как у нас появилась новая врачиха, заболели все наши кавалеры. И потанцевать не с кем.

Нелли с чисто женским умением, словно острой иголочкой, кольнула самолюбие Николая.

–  Представьте, Нелли, что это так, - с улыбкой ответил он.

–  Что-то среди ее вздыхателей я не вижу пока счастливцев. Желаю вам успеха, - сказала девушка и, обиженно поджав губы, гордо отошла от него. Вскоре Николай увидел ее кружившуюся в паре с техником сборочного цеха.

И здесь, среди шума и веселья, Николая сегодня не оставляло чувство одиночества. Заглянул в зрительный зал. Там врач читал лекцию о мерах предупреждения и лечения ревматизма. Николай поднялся на второй этаж, где был буфет и бильярд. «Вам надо отдохнуть, заниматься спортом», - про себя повторил он слова Даши и криво усмехнулся. Какое ему дело, что она думает о нем!

В бильярдной играли экономист заводоуправления с бухгалтером. Эти уж застрянут здесь до закрытия Дворца. Николай несколько минут смотрел, как азартные игроки гоняли белые шары по зеленому сукну, потом, насвистывая грустный мотив, вьгшел в коридор.

–  Добрый вечер, Николай Емельянович!
– услышал он голос Нади.

Она вела за руку хорошенького, нарядно одетого сына Вовку. Рядом с нею - Василий. Они приветливо улыбались ему.

«Надя расцветает с каждым годом», - подумат Николай. Василий, как всегда, в безукоризненном костюме, чисто выбритый и надушенный, немного самодовольный. «Везет же человеку. Баловень судьбы!».

–  Вы что же не заглядываете к нам?
– спросила Надя, улыбаясь своей милой улыбкой.

–  Все недосуг.

–  Отец не дает мне покоя, да и мать тревожится, не заболел ли ты, не поссорились ли мы, - сказал Василий.
– Ты что, болеешь?

–  Немножко.

–  Завтра выходной день. Ждем вас к обеду. Будет ваш любимый пирог с рыбой, - сказала Надя.

–  Приду обязательно… А сейчас приглашаю вас на бокал шампанского.

–  С удовольствием бы, да что-то наш Вовка захандрил.

Они простились и направились к выходу. Николай проводил их глазами, любуясь легкой походкой Нади. Постоял в раздумье, махнул рукой и пошел в буфет

РАЗГОВОР НЕ СОСТОЯЛСЯ

Николай не без основания завидовал удачливости товарища. Через два года Василий был уже конструктором второй группы. Для молодого специалиста, попавшего в институт со школьной скамьи, это было большим успехом, хотя за это время он и не проявил каких-то особых способностей. Нет, Василий ничем не отличался в работе от своих товарищей, он просто умел быть у всех на виду, умел ладить с начальством, ни с кем не ссориться. Его нельзя было упрекнуть в том, что он стремился втереться в доверие начальства, он не угодничал. Врожденное чувство такта, умение держаться на людях, вовремя сказать нужное слово, аккуратность в работе создали ему хорошую репутацию. Уже после нескольких месяцев работы в конструкторском бюро о нем начали говорить, как о грамотном, культурном инженере.

Василий часто выступал в областной газете с очерками. Литературная деятельность еще больше упрочила на заводе его репутацию и постепенно становилась как бы второй профессией Она требовала хороших знаний не только производства, но, главным образом, души человека. Ему приходилось писать о литейщиках, токарях, мастерах, инженерах и техниках. Как конструктор, он был связан по работе со всеми цехами завода, и это помогало изучать людей, их производственную деятельность. Возможно, что литературные очерки у читателей пользовались успехом потому, что они хорошо отражали жизнь людей большого производства.

–  Давай, Василий, давай! Пороху в тебе много,- подзадоривал его Николай.

–  Надя ревнует меня к моей музе, - улыбался Василий.

–  Хорошо, что меня некому ревновать. Я - вольный казак, - говорил Николай с таким видом, будто он был очень доволен холостяцким житьем.

–  Хорошо ли это?
– осторожно спрашивал Василий.

–  Ладно, помолчим об этом, - отмахивался Николай.

В студенческие годы Василий не мог и мысли допустить, что Николай окажется однолюбом.