– Нет, погоди! – забыв про трапезу, кошха вскочила на стол и уставилась на Кириана своими зелеными, как изумрудный огонь, глазами. – Ты пожелал, чтобы эта особа…

– Ты не смеешь о ней так го…

– Ты еще не подозреваешь, чего я смею! – прорычала Кробх Дерг, и с кончиков ее усов и бровей посыпались зеленые искры. Тень, огромная, со вздыбленной шерстью и полуметровыми клыками и когтями, метнулась на стену, погружая на пару секунд всю кухню во мрак.

Менестрель подавился недоговоренным словом и попятился.

– Ты пожелал, чтобы эта особа вышла за тебя замуж, так? – ровно продолжила гостья, словно ничего не случилось. – А ты подумал, какими способами этого можно достичь?

– А ты тогда для чего? – не удержался бард.

– То есть ты хочешь, чтобы я подавила ее волю, замутила рассудок магией?

– Да что ты такое несешь?! – отпрянул Кириан в ужасе и отвращении.

– А как иначе ты предполагал заполучить ее в жены, если не секрет? – кошха сощурилась, вытянула шею и склонила голову набок, как какой-нибудь квестор.

– Я думал… я полагал… Я представлял себе... я… ну… это… - миннезингер растерянно попробовал сформулировать, как именно он предполагал стать третьим супругом веселой вдовушки, и понял, что такой формулы еще не изобретено. – Как-нибудь?

– То есть, ты думал, что я использую магию, чтобы затуманить ей мозги, при этом не используя магию, чтобы затуманить ей мозги? – вкрадчиво уточнила Кробх Дерг.

Бард моргнул, соображая и приводя сказанное к одному знаменателю – и медленно кивнул. Голова его при этом проделала путь вниз, уперлась подбородком в грудь, и вверх не поднялась:

– Получается, что так.

– То есть, проще говоря, - беспощадно закончила кошха, - ты ничего не думал, не полагал и не представлял, предпочитая всё свалить на меня, а самому получить готовенькое, не заботясь, какой ценой.

– Получается, что так…

– Люди!!!.. Бестолковость вам имя! – закатила глаза кошха, спрыгнула со стола, оставив недоеденную сметану, и прошествовала в дальнюю комнату, окно которой выходило на город.

– И я пойду себе чаю попью… - провожая взглядом гордо удалявшийся хвост, пробормотал менестрель.

Немного подумав, он снял с полки бокал, налил из ребристой зеленой бутылки лесогорского и побрел к любимому подоконнику.

Кроб Дергх уже сидела там и с равнодушным видом взирала на далекие крыши. Поэт неуклюже пристроился с другого краю, отпил вина, поставил бокал на подоконник и машинальным жестом потянулся в карман за арфой.

– Ну-ка, ну-ка… Что у тебя там за штучка интересная, бард Кириан? – не поворачивая головы, кошха скосила глаза на изящную арфочку, сопровождавшую сегодня хозяина на сватовство.

– Подарок одного старого волшебника из Шатт-аль-Шейха, - всё еще дуясь то ли на кошху, то ли на себя, неохотно проговорил тот.

Уши гостьи навострились, нос дернулся пару раз, словно вдыхая нечто неуловимое – и она промурлыкала:

– Хороший подарок. Если бы не он, барон Ангус стащил бы тебя с коня.

Брови миннезингера в запоздалом озарении поползли вверх:

– Так вот чего он заорал, словно ошпаренный!..

Кробх Дерг кивнула:

– Если я хоть сколько-нибудь понимаю в подарках… и в старых шатт-аль-шейхских волшебниках… то ожоги он будет лечить еще долго. А пользоваться-то ты ей умеешь, кстати? В мирных целях?

Кириан криво усмехнулся, хмыкнул, будто рыба, которую спросили, умеет ли она плавать, поставил арфу на подвернутое колено и пробежался пальцами по струнам. Неожиданный для такой крошки глубокий насыщенный звук накатил теплыми волнами, гладя душу, как кошка мягкой лапой, и ласково мурлыча. Как всегда, настраивать подарок отца Масдая не было нужды, но, тем не менее, то ли по многолетней привычке, то ли чтобы показать, кто из них двоих тут главный, бард покрутил пару колков, снова прислушался, удовлетворенно кивнул – и заиграл:

Сидя на красивом ковре,

Я слышу странный стук, и вот что кажется мне:

Что твердым лбом Друстана

Колошматит неустанно

Принцесса лесогорская по сиххской земле…

Когда смолк последний аккорд последней песни, горизонт заливался нежным сиренево-алым, как бабочка-зорянка, и таким же короткоживущим светом. Менестрель и кошха сидели некоторое время молча.

Бард нарушил молчание первым. Сипло откашлявшись, он покосился на гостью и как бы между прочим спросил: