битв.

3

Рать багровоглазых раруггов под водительством игв отражает напор

Синклита. На помощь ей взмывают обитатели ада; ангелы мрака и

бесформенные химеры, еще не имеющие имени на человеческом языке, вступают

в бой с даймонами и серафимами. Концентрация волевых волн – вот оружие:

она парализует излучения врага. Поражение для демона означает его

развоплощение и сброс на одномерное Дно; побежденный воин Света будет

томиться в подземной тюрьме под цитаделью уицраоров, пока не погибнет

последний Жругр и не развоплотится последний Великий Игва.

4

Не Жругр, а Великий Игва, чья воля подчинена лишь самому Противобогу

земного шара – вот истинный властелин Друккарга. Непрерывною цепью

следуют эти владыки с самого его основания: не династия, а скорее подобие

преемственности пап. Они поддерживают Жругров почти во всем,

санкционируют их захватнический рост вширь, но в душе испытывают к этим

существам презрение. Они знают неизмеримо больше и заглядывают дальше,

чем Жругр: они – высшая инстанция всех отраслей властвования. Не

теократия и не монархия: государство Друккарг – сатанократия.

5

Трудно судить беспристрастно о величественности или о красоте тех

многонародных ритуальных действ, которыми игвы стремятся почтить высшие

демонические силы. Учение об относительности эстетических норм давно

превратилось для нас в некую аксиому: невольно опасаешься проявить в

оценке чужих понятий о красоте философскую или эстетическую

ограниченность. Но свои пределы положены всему, и встречаешься иной раз с

явлениями, которые не можешь оправдать ни с какой, доступной нам,

эстетической позиции.

6

Узость мира чувств, перевернутость всех понятий и рассудочность

воспрепятствовали культуре игв создать значительное искусство. Нечто

вроде поэзии у них, правда, есть, но это корявый, угловатый зародыш.

Живопись не получила развития: в условиях четырехмерного мира она имеет

только учебное, утилитарное значение, как у нас черчение. Зато танец

сделался неотъемлемой чертой их жизни, – священный танец: сочетая его с

шумовою музыкой, ритмическими выкриками и фокусами освещения, они

подогревают с его помощью свой мрачный и агрессивный энтузиазм.

7

Промежутки от кульминации до кульминации прилива лав, вызываемого

луной, приняты во всех шрастрах за единицу времени. Более мелкие доли

определяются специальными механизмами, похожими на хронометр, а

наступление новых суток возвещается лязгом часов неимоверного диаметра,

вверху, на последнем ярусе капища. – Ржзэнгл!! – доносится тогда до самых

отдаленных районов: – Ржзэнгл!! – Техника добилась, чтобы звук, слышимый

за тысячи верст, не оглушал находящихся вблизи. – Ржзэнгл! – медленно

вибрирует бряцающее дребезжание. – Ржзэнгл!

8

На этот сигнал отовсюду устремляются мириады раруггов и игв,

преодолевая воздушный океан, как молнии. Час демонослужения наступил, а

капище способно вместить миллионы радеющих. Первый из ярусов, отделенный

от внешнего пространства рядом монументальных колонн, как бы открыт

наружу: это зал мистерий, посвященных ангелам мрака, а также тому, чье

ошеломляющее изваяние высится перед входом в капище: основателю

Друккарга, каждый глаз которого – красная глыба величиной с двухэтажный

дом. А высокая техника обогатила действа ослепительными эффектами.

9

Бурные удары в барабанообразные котлы возвещают начало. Размещенные

на внутренних балконах, на разной высоте, вплоть до 1000 метров от пола,

они гудят устрашающим грохотом, грозным гулом. Трехпалые ноги с надетыми

на них ритуальными брякалками заклинающе бьют в пол. Односложный характер

языка превращает любой песенный текст в непрерывные спондэи. – Брубт!..

брубт!.. брубт!.. – Тупп. Тупп. Тупп. – Это – первое па священного танца,