составлены, однако, звездные атласы. И наконец, игвам другого шрастра –

изнанки Северо-западной метакультуры, удалось выбраться на лицо Земли.

Это произошло в Голландии.

16

Никакая Антарктида не могла бы показаться людям столь унылой! В том

слое поверхность Земли безжизненна и пуста, как в нашем – поверхность

Луны; признаков органической жизни пионеры здесь не обнаружили. Стояло

лето; но эти существа с мышино-серою кожей чернели от холода, несмотря на

плотные одеяния, предусмотрительно захваченные с собой. Следы трехпалых

ботинок, похожих на лапу страуса, но гораздо массивнее, отпечатались на

пеплообразной пыли, покрывающей Землю в том слое: нагретая солнцем, она

все же леденила ноги подземных выходцев, как фирн горных вершин.

17

В небе, черном, как аспидная доска, и лишенном звезд, медленно плыли

Марс и Сатурн; Луну застали на небе лишь члены последующих экспедиций. Но

Солнце открылось им сразу. Игвы не знают юмора, о существовании смеха они

долго не подозревали, но едкая ирония свойственна им даже больше, чем

нам. Именно иронию возбудил в них вид Солнца. Тусклое инфракрасное пятно

излучало, казалось им, жалкие крохи тепла. Так вот каким оказывался в

действительности тот центр планетной системы, о величии и могуществе

которого спорили их ученые!

18

Но важнейшим явилось то, что чувствительная аппаратура позволила им

уловить – уже не только эманации, как раньше, но как бы зримые тени

нашего слоя: колыхание наших лесов, извилины рек, движение туч, контуры

наших городов и физический облик человечества. У них возникло

представление о нашей технике и социальном устройстве. Может ли статься,

что со временем они дадут нам знать о себе, возникнут контакт и обмен?

Вполне возможно. Но они позаботятся о том, чтобы информация с их стороны

была такой, какая может воздействовать на нас только в желательном для

них направлении.

19

Хрупкость наших государственных структур, принципы наших

народоустройств представились им неразумными – и тем неразумнее, чем

больше в этих принципах свободы. Им мнится, что зрелище свободы лишь

подтверждает их тезис, будто в мирах, не подчиненных деспотической власти

Противобога или подчиненных ему не всецело, царят неразумие и произвол,

почти хаос. Царит бессмысленная анархия, разъединяющая силы, тормозящая

расцвет наук, задерживающая развитие разумных существ на низшей ступени.

20

Им мнится, будто эта заторможенность выгодна Тому, Кого они своими

перевернутыми мозгами почитают космическим бунтарем против централизующей

силы Противобога. А при рассуждении об их собственном устройстве

трубчатые рты их выпячиваются от гордости. Все умы там объединены в общих

усилиях. Воля сконцентрированна и крепка. Эмоции введены в строгое русло.

Социальная иерархия направляема твердой рукой верховного разума.

Руководители – инженеры, ученые, жрецы. И общество – собственно не

общество, а нерушимый монолит, образец беспрекословного послушания.

Часть третья

1

Гордыня рабов, не подозревающих о своем рабстве. Рабство осознается,

будучи сопоставлено со свободой; игвам же сопоставлять его не с чем.

Спазмы анархии коротки и редки: раз в два-три столетия: растерянность,

минутное замешательство при смене одного уицраора – одного разумного

деспота – другим. И если бы игвы узрели свободу существ в каком-либо

высшем слое, они не поверили бы ей. Они истолковали бы ее как

рабствование другому тирану. Вера в возможность свободы кажется им

симптомом незрелости, как соблазн, способный увлечь лишь недоразвитых.

2

Время от времени мглистая колоссальная туша, как движущаяся туманная

гора, вползает в Друккарг из соседнего слоя. Раздается отрывистый,