— Маргарита Сергеевна, будьте добры, распорядитесь, чтобы этот камень наконец убрали!

Дело было не во Всемирной выставке. Она была всего лишь предлогом. Тодасевич не просто так стал министром. Он верил в интуицию как в неподвластное разуму продолжение логики, и на одних фактах в этот кабинет не попал бы. И все же он так и не смог понять, по чьей инициативе и зачем была затеяна история с матрешкой. Однако никакими приказами и циркулярами полученное им поручение не оформлялось, а значит, оставалась надежда, что все как-нибудь само обойдется.

ЧАСТЬ 2

1

— А вы кто? — напряженно спросил дежурный майор.

— Ее врач.

— А, явились! — В его голосе проступило облегчение. Капралов слышал о законе сохранения энергии, а потому сразу понял, на кого свалится давящая на полицейского тяжесть. — Она сбежала, что ли? Мы уже хотели бригаду вызывать. Сейчас приведут.

Капралов вышел в коридор. На столе поверх недописанных заявлений лежал сложенный вдвое серый газетный листок. «На страже правопорядка!», прочитал он название.

«Полиция Тамбовской области проводит проверку по факту обнаружения целлофанового пакета с полуживой новорожденной девочкой на обочине автотрассы, — сообщалось на обороте газеты. — Роженицу нашли в работающей неподалеку бригаде озеленителей. Ею оказалась 30-летняя мать четверых детей. “У меня заболел живот, и ребеночек сам выскочил”, — объяснила она свой поступок полицейским».

«В Тюмени полиция задержала подозреваемого в нападении на детей, игравших во дворе. Когда мимо сидящего на скамье мужчины пробегал шестилетний мальчик, тот выхватил нож и ударил его в спину. “Я сделал это лишь с целью причинить физическую боль, чтобы он успокоился и не раздражал”, — сообщил мужчина прибывшим полицейским».

Из недр отделения послышались шаркающие по линолеуму шаги, и на пороге появились пузатый сержант и Раиса. На ней была стеганая нейлоновая куртка цвета хаки, коса растрепалась, волосы на макушке сбились в перезрелый одуванчик. В глазах пылал нездоровый огонь.

— Ваше? — угрюмо буркнул сержант. — Получите.

Они вышли на улицу.

— Пройдемся, — сказал Капралов.

— Что случилось? — спросил он через пару кварталов. — В протоколе написано, что ты участвовала в массовой драке.

Она молчала.

— Раиса? — осторожно поинтересовался он.

— Слышь, мужик, харэ меня Раисой звать! — тонким голосом закричала Раиса и сплюнула на асфальт.

— Хорошо. А как мне тебя… э-э-э… звать?

— Толяном! И хватит базарить, вези домой!

— Ты знаешь, кто я?

— Знаю! Ты пасешь всех этих козлов! — Толян отшатнулся в сторону и захихикал. — Козлиный доктор! Ты козлиный доктор! Ха-ха-ха!

— А ты, видимо, наш таинственный футбольный фанат? Приятно познакомиться. Кто играл?

— Наши с «Зенитом», — процедил Толян и снова сплюнул.

— И кто кого?

— Не твое дело!

— У тебя коса растрепалась, — сказал Капралов и указал ему за спину. — Кстати, ты считать умеешь?

— Да пошел ты!

— Поди сюда, — поманил он мальчика пальцем. — Тебе что-то в глаз попало, дай посмотрю.

Толян нехотя повернулся. Капралов поднес указательный палец к его лицу.

— Один, — сказал он, пристально глядя ему в глаза, — два, три, четыре, пять…

Толяновы глаза остекленели, будто на нем нажали кнопку питания.

— Раиса! — скомандовал Капралов.

— Лука Романович? — спросила Раиса своим обычным голосом.

— Привет. Ты это слышала? Ну и отродье!

— Мое отродье, — обиженно заметила она.

— Извини. Но все равно, так ты мне больше нравишься. С ним я потом разберусь. Сейчас тебя надо отвезти домой.

Он остановил такси.

— Лука Романович, — сказала Раиса, когда машина поехала, — а ведь я правда все слышала.

— Как интересно… Значит, в этот раз он не полностью завладел сознанием?

— Да, и остальные тоже. Мы все там были.

— Вот как? И его отец?

— В том-то и дело. Нет никакого отца. Он его выдумал.

— У-у-у… Беспризорник, значит… Это многое объясняет…

— Лука Романович, вы слышали? Кажется, у меня больше нет провалов в памяти, я как будто тоже присутствую…

— Слышал-слышал. И что, понравилось?

— Дело не в этом! Похоже, что мы можем существовать одновременно, все вместе, понимаете?

— И потом обнаруживать себя в отделении с разбитым лицом? Ну-ну…