Полк наш расположился в пригороде Вены. 2 мая впервые за последние два месяца выдался день, когда не планировались для нас боевые полеты. С разрешения командира дивизии я с группой летчиков отправился осматривать достопримечательности австрийской столицы.

Весна была в полном разгаре. Буйно распустились деревья. И на этом фоне торжества жизни портили картину битый кирпич, мусор на улицах перед разрушенными домами. Удручающее впечатление оставило взорванное фашистами здание театра оперы и балета. По такому же проекту был в свое время построен театр в Одессе. Я бывал в нем и всегда любовался его прекрасным архитектурным ансамблем.

К ужину вернулись к себе. Летный состав занимал несколько отдельных домиков дачного типа. В одном из них временно квартировали я и два моих заместителя - майоры Чесноков и Гусаров. Перед сном немного поговорили об операции наших войск на ближних подступах к Берлину. Каждый понимал, что идут последние дни войны. А где-то в душе возникал протест против неизбежных жертв, которых могло бы и не быть, капитулируй Германия до начала мая.

Пытаюсь заснуть: утром нужно быть со свежими силами - из штаба армии предупредили о новом боевом задании. Сквозь дрему слышу беспорядочную стрельбу. Открыл глаза - выстрелы не умолкали, звучали [99] совсем близко. Послышался лязг металла. Похоже, танки.

–  Возможно, десант или налет, - крикнул из соседней комнаты майор Гусаров.

Мысль о десанте отвергаю, но к окну подхожу осторожно. Каскад трассирующих пуль гаснет в безоблачном утреннем небе. Почему стреляют в воздух, когда в небе нет самолетов? Выбегаю на улицу. Вижу удаляющийся танк Т-34, а справа стоит сержант и стреляет в небо из автомата. Подзываю его к себе:

–  В чем дело, сержант? Что случилось?

–  Берлин взят нашими войсками, товарищ подполковник.

–  Точно?

–  Абсолютно!

–  Спасибо, дорогой, за радостную весть.

«Проспали, выходит, наши связисты сообщение о взятии Берлина», - мелькнула мысль. А грудь распирает от нахлынувших чувств. Возвращаюсь поспешно в дом, хватаю двуствольное охотничье трофейное ружье, заряжаю и палю дуплетом в распахнутое окно. Сзади шаги. В дверях Чесноков и Гусаров. Кричу им:

–  Друзья, Победа! Взят Берлин!

Обнимаемся, что-то говорим друг другу. Наскоро умывшись, спешим на аэродром. Там всеобщее ликование. Незабываемые минуты жизни!

Но служба есть служба. Появляется дежурный по части и сообщает о вызове в штаб дивизии меня и майора Чеснокова. Едем туда. В штабе уже собран старший командный состав. Полковник Благовещенский тепло поздравляет всех с победой наших войск в Берлине. Переждав, пока стихнут аплодисменты, он, посуровев, говорит:

–  Для нас, товарищи, война не окончилась. Крупная группировка фашистских войск восточнее чехословацкой [100] столицы, города Праги, продолжает боевые действия. Требуется усилить удары по врагу, чтобы принудить его к безоговорочной капитуляции. Нашей дивизии приказано совместно со штурмовиками прикрыть наступление войск Второго Украинского фронта. Нам к этому, боевые друзья мои, не привыкать. И ни в коем случае не расслабляться! Полк Медведева готовится к перебазированию на передовой аэродром города Брно. Задача ясна?

–  Ясна, ясна, - дружно загудели собравшиеся.

–  Ну тогда по местам. Медведеву и Чеснокову задержаться.

Комдив подходит к нам с улыбкой, очевидно, скажет, что-то приятное. Так и есть:

–  Товарищ Медведев, прошу передать наши искренние поздравления майору Гиричу. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание Героя Советского Союза. Спасибо и вам и товарищу Чеснокову. Тут есть доля и вашего труда.

Весть об Указе пришла на аэродром раньше нашего возвращения. Сработал беспроволочный солдатский телеграф. Теперь в полку было два Героя Советского Союза - майоры Гирич и Гусаров (он получил это высокое звание в 1943 году).

За бои над территорией Венгрии и Чехословакии был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза и орденом Ленина командующий нашей воздушной армией генерал-полковник авиации Сергей Кондратьевич Горюнов. Его большие заслуги вместились в Указе в одну строчку: «…за умелое руководство авиацией». Только тот, кто сражался под командованием Горюнова, знает по-настоящему, сколько большого командирского мышления, энергии, сил, мужества скрывают эти лаконичные слова.

Высокими наградами были отмечены за освобождение [101] города Брно летчики 6-й гвардейской истребительной авиадивизии. Ею командовал полковник И. И. Гейбо - мой бывший комэск по боям на Карельском перешейке в 1939-1940 годах (тогда капитан). Сам Иосиф Иванович был удостоен звания Героя Советского Союза. Всегда приятно, когда награда Родины находит достойного. Вдвойне радостно, когда награжденный был человеком, у которого ты набирался ума-разума, учился науке побеждать.

Передавая сообщение о награждении Гирича, командир дивизии дал мне и срочное боевое задание: произвести воздушную разведку западнее Праги. Поздравив Андрея Гирича с наградой, я вызвал комэска Михаила Кирилкина и приказал готовиться к полету вдвоем. Через 15 минут мы были в воздухе.

Вскоре показались очертания Праги. Михаил качает крыльями. Вижу и я - «хеншель». Очевидно, летит на корректировку огня своей артиллерии. Я развернулся в его сторону. Фашист, видимо, тоже заметил нас, стал снижаться по крутой спирали. Догнать его ничего не стоило, но горючего у меня в обрез. И все же решил: зайду на атаку, а потом пусть поупражняется Михаил. Очередь хлестнула по «хеншелю», и он, зацепив землю крылом, загорелся.