— Стой смирно! — рявкнул кто-то из хранителей и больно дернул его за крыло.

Разгневанный Макс хотел ударить наглеца, как вдруг увидел младенца, спавшего на руках матери. Это прекрасное дитя словно заворожило его. Встрепанный, потерянный ангел смотрел на кроху, не отрывая проницательных серо-голубых глаз, и уже знал наперед, что не сможет забыть это чудо до конца своих дней.

— Она – красавица, — проронил один из присутствующих.

— Да, такая хорошенькая, — согласился другой.

— Вся в маму, — изрек третий.

— Не говорите глупостей! В папу она, в папу!

— Нет, нет, и еще раз нет.

— Не спорьте! Я уж в этом разбираюсь побольше вашего.

— А имя? Имя-то выбрали?

— Алекс.

— Алекс? Что за имя-то такое? Покрасивее не смогли что ли подобрать?

— А мне нравится.

— Да вам всегда все нравится.

— А что в этом плохого?

— А что хорошего в том, что у вас нет своего мнения?!

— С чего вы взяли, что у меня его нет?

— С того, что я не первый день знаю вас и все вижу!

— А вам не приходило в голову, что вы, возможно, ошибаетесь?

— Я никогда не ошибаюсь! Я таких, как вы, насквозь вижу!

— Каких «таких»?

— Вы мне зубы не заговаривайте!

— Тихо! — гаркнул Макс, стараясь перекричать царивший в палате галдеж.

Все разом умолкли и с любопытством посмотрели на него.

— Кто это? — спросил он срывающимся голосом, обращаясь ко всем присутствующим.

— Это твоя подопечная Алекс.

— Подопечная?

— Ну да, а ты ее хранитель. Отныне и до самой смерти ты должен бережно заботиться о ней.

— Алекс, — задумчиво повторил Макс. По-видимому, он произнес имя вслух, поскольку сразу же услышал ее тихий родной голос, вырвавший его из цепких объятий воспоминаний.

— Что?

Девушка лежала на больничной койке в маленькой послеоперационной палате, освещенной тусклым светом. Ее лицо закрывала кислородная маска, а к телу тянулись бесконечно длинные трубки капельниц.

— Живая! — воскликнул он, обрадованный донельзя.

Макс приблизился к кровати и, склонившись над ней, прошептал:

— Как же я рад, что ты жива.

Алекс взглянула в его взволнованное лицо и, протянув руку, нежно погладила его по щеке.

— Как хорошо, что ты у меня есть, — сказала она, еле шевеля губами.

Печальная улыбка осветила его лицо:

— Как ты? Как себя чувствуешь?

— Больно, — с большим трудом вымолвила она.

Макс укоризненно покачал головой:

— Надеюсь, ты больше не будешь так делать?

— Наверное, нет, — Алекс попыталась улыбнуться.

Он осторожно убрал челку с ее лба и хриплым голосом спросил:

— Почему ты у меня такая?

— Какая?

— Вредная и непослушная, — его напряженный взгляд медленно скользил по ее лицу. Он никак не мог насмотреться на нее и поверить, что она жива.

— Прости, — еле слышно проронила Алекс.

— Я не хочу тебя больше терять. Никогда! Слышишь? — его голос дрогнул.

— Не потеряешь, обещаю.

— Смотри у меня, — грозно прошептал он и, растянувшись в ласковой улыбке, осторожно прилег на край кровати, стараясь не беспокоить ее.

— Расскажи мне, пожалуйста, сказку, — неожиданно попросила Алекс, коснувшись его руки.

Макс несколько удивился и, захватив ее пальцы в плен, уточнил:

— Сказку?

— Да.

— Какую?

— Грустную, но со счастливым концом.

— Хорошо, но должен тебя предупредить, что рассказчик из меня плохой.

Она улыбнулась:

— Ничего страшного. Я как-нибудь потерплю.

— Ну что ж, тогда слушай, — он смущенно откашлялся и начал рассказывать. — В заколдованном таинственном лесу среди зачарованных зверей и птиц жила-была крохотная девчушка…

Слушая внимательно его мягкий, ровный, завораживающий, почти гипнотический голос, она вскоре уснула.

Прошло несколько дней. Рана в боку перестала кровоточить и начала постепенно заживать. Алекс довольно быстро шла на поправку, и вскоре ее перевели из реанимации в одиночную палату. Комната была светлой, почти белой, с большим окном, которое обеспечивало помещение свежим воздухом и прохладой. Слева у стены стояла тумбочка, наполненная разнообразными флаконами, марлевыми бинтами и прочими медицинскими принадлежностями. Справа находилась койка, а рядом с ней стул с высокой спинкой, на котором восседал Макс, корча забавные рожицы. Он постоянно развлекал свою подопечную, не давая ей скучать.