начал что-то неторопливо говорить..

– - Прикажете, господин шеф, пригласить переводчика?!
– - перебил его

Загнер.
– - Потрудитесь говорить по-немецки!

Проглотив обиду, Купфер перешел на немецкий. Корректно так же тихо, не

повышая голоса, он долго объяснял причину задержки монтажных работ. По

Купферу, выходило так, что на заводе нет специалистов по двигателям этого

типа, что машина получена некомплектной, в связи с чем целый ряд деталей

приходится изготовлять на месте...

Во время длинного монолога Вагнер подошел к баурату с запиской Гефта и,

наклонившись, что-то тихо ему сказал.

Баурат согласно киснул головой, оставил записку у себя и перебил

Купфера:

– - Все ясно, господин шеф. Ответственным по установке двигателя на

"ПС-3" назначите инженера Гефта! Даю вам три дня срока. Двадцать пятого июня

я сам приеду на ходовые испытания!

Николай заметил ироническую улыбку инженера Петелина, за этой улыбкой

скрывалось: "Посмотрим, инженер Гефт, как с этой задачей справишься ты.

Смотри, не сломай себе шею!".

Мысленно Николай принял вызов Петелина, он знал, что с главным

инженером предстоит еще не одна схватка впереди. Этот, с позволения сказать,

русский инженер только при оккупантах защитил диплом. С прилежанием,

достойным лучшего применения, он в совершенстве изучил румынский язык. В

качестве главного инженера, Петелин старался больше, чем Купфер, пустить

завод на полную мощность. Он издевался над рабочими, подвергал их

незаслуженным наказаниям и штрафам. Все это Гефт узнал за краткое время, что

был на заводе.

Из Управления "Стройнадзора" Гефт выехал на машине с Купфером, Сакоттой

и Петелиным.

В машине Купфер по-русски, примиряюще сказал:

– - Я очень сожалею, господин Гефт, что вам не дали времени осмотреться,

но...
– - он развел руками.
– - Говорят, с корабля на бал, а у вас с бала на

корабль...

– - Если то, что сейчас произошло, можно назвать балом!
– - вставил

Петелин.

В здании дирекции Гефту отвели кабинет на втором этаже с окнами на

механический цех, электростанцию и эллинг. Где-то там, за всеми этими

сооружениями, было море, перечеркнутое линиями причалов.

Николай снял трубку телефона и попросил механическим цех. Услышав визг

и грохот работающих станков, он потребовал:

– - Шефа механического цеха!

– - Кто говорит?
– - по-немецки спросил кокетливый женский голос.

– - Старший инженер по механической части Гефт! -- ответил он также

по-немецки.

– - Одну минуту! Я сейчас разыщу шефа. Иван Александрович где-то на

территории. Что передать?

– - Прошу его зайти ко мне!

Николай положил трубку и в ожидании подошел к окну.

Он знал Ивана Александровича Рябошапченко еще бригадиром, познакомился

с ним на практике. В сороковом году они случайно вместе отдыхали в

гагринском санатории водников. Рябошапченко пробился в люди, как сам

говорил, из учеников слесарного дела, кажется кончил годичную школу в

Кронштадте, плавал на линейном корабле машинистом, у него ясная голова и

золотые руки. С кем сейчас Иван Рябошапченко? Сделал при оккупантах карьеру,

из бригадиров -- в начальники цеха?! Неужели служит румынам на полусогнутых,

как Петелин?

Его размышления прервала девушка, стриженая блондинка со смазливым

личиком. Пестрое узкое платье подчеркивало ее пышные формы. Явно кокетничая,

она сказала:

– Шеф на эллинге, он сейчас придет. Я секретарь. Немцы меня зовут

Лизхен!

"Секретарь начальника механического цеха... Странно, зачем подобная

должность? Разве что для немецкой информации!" -- подумал Николай, но вслух

сказал:

– - Отлично, Лизхен!
– - и протянул ей руку.
– - Николай Артурович Гефт!

Благодарю за оперативность!

В кабинет вошел Рябошапченко, и Лизхен, бросив Николаю многообещающий

взгляд, выпорхнула из кабинета.

После ее ухода оба они почувствовали какую-то неловкость.

Поздоровались, как старые знакомые, молча постояли у окна, затем Гефт