2-й инспекторский район.

"Нуте-ка, господин Аристовский, чем порадуете старика директора?"

А тот доносил, что приходится задерживать жалованье учителям,

потому что в земскую кассу запустило руки духовенство из местного

церковно-приходского училища.

Донесение из 3-го района. Уезды Алатырский и Буинский.

Инспектор Ишерский с возмущением описывает происшествие в селе

Кошки. Волостной старшина и местный священник явились к учителю

чувашской школы и потребовали, чтобы он освободил половину здания:

есть, мол, указание, что в Кошках будет открыта приходская школа, а

поместить ее негде. Учитель на это возразил, что в школе только

комната-класс да его, учителя, жилье. На него заорали: "Никаких больше

чувашских мерзостных языков! Россия православная и школе тут стоять

православной!" Многое из учебных пособий поломано, а половина парт

растащена. Перепуганные ребятишки на занятия не ходят. Учитель сидит

запершись...

– Так-с... - гневно процедил Ульянов. - Что дальше?
– И он стал

выхватывать из почты бумагу за бумагой без всякого порядка.

В кабинет вбежала секретарь Полянская.

– Оставьте почту, оставьте... Илья Николаевич, миленький, вы на

себя не похожи... Вам плохо!
– Она подала воды, и директор трясущимися

губами потянулся к стакану...

К концу года число церковно-приходских школ в губернии возросло с

8 до 22, частично за счет свертывания начальных училищ в системе

министерства народного просвещения.

Протесты Ульянова оставались без последствий.

Тот же 1884 год. В один из осенних вечеров, после служебного дня,

Илья Николаевич, как обычно, сел почитать газеты. Напоследок взял в

руки местную земскую. Издавалась "Симбирская земская газета" раз в

неделю, была заполнена ведомственными материалами, и читать тут, в

сущности, было нечего; держал ее Илья Николаевич для справок.

Раскрыл "Симбирскую земскую газету" (это был номер за 21

октября), и в глаза бросилось одинокое объявление: "Продается сходно

двухместная карета. Зад на рессорах". Это рассмешило Илью Николаевича.

"Зад рессорный, - мысленно пошутил он, - а в голове что?"

Однако в газете оказалась и статья, да пространная, в одном

номере не уместилась. Названа: "Церковно-приходские школы". Вопрос

злободневный, надо читать.

"Наконец сбылось давно ожидаемое всеми, кому дорога Россия,

возвращение народной школы к ее первообразу... Церковь создавала и

руководила народную школу. Так было сотни лет, так, даст бог, будет и

на будущее время..."

Илья Николаевич поинтересовался, кто же это пишет: с большим

апломбом, но не слишком грамотно. Авторской подписи не оказалось.

Отпала охота читать дальше. Но в тексте мелькнула фамилия

Победоносцева. Держались упорные слухи, что именно он, Победоносцев, в

прошлом профессор, а ныне первый в России царедворец, задумал

насаждать церковно-приходские школы, чтобы вытеснить начальные,

народные, подозрительные ему своим светским духом. А мнение

Константина Петровича имело в правительстве вес окончательный.

В статье воскуривался Победоносцеву фимиам. А вот приведено и

собственное его высказывание.

"Настоящее время, - поучал Победоносцев, - время критики. Вся

наука ушла в критику... Критика стала до крайности самонадеянною,

считает все постижимым для себя... Ввиду таких-то крайностей

критического направления в современной науке следует старательно

оберегать в себе веру, как средоточное начало истины... Сильна

народная вера! Поэтому, приступая учить народ, следует заботиться не

столько о том, чтобы сообщить ему знания, сколько о том, чтобы

возгревать в нем эту веру, а средство к тому - в слове божием..."

Далее "Земская газета" от рассуждений общих перешла к местным

симбирским делам: "Несколько лет тому назад в одном инспекторском

отчете было рассказано по поводу инспектирования одной из лучших

сельских школ..."

"Эге, это обо мне! - И Илья Николаевич быстро пробежал глазами