Когда Бендер и Козлевич вернулись из своих командировок, то с удовлетворением увидели, как полуподвальная комната, бывший склад игрушечного магазина, преобразовалась до неузнаваемости, после ремонта. Вдоль стен стояли столы, над ними Лоев сделал надписи. Их было немного, так как компаньоны еще не решили, что экспонировать. Да и предметов для этого было у них немного, после распродажи. Бендер, осмотрел то, что Балаганов с Лоевым выставили и сказал:

– Главного здесь нет, товарищи, рисунков молочника, нарисованного по памяти вами, Семен Михайлович.

– Да… но…

– Я ждал вас, командор, вашего указания, – пояснил Балаганов.

– Указание, Шура, даю, немедленно выставляй!.. Будем приглашать Клюева на открытие нашего музея… И надо увеличить освещение, товарищ эксперт.

– Будет сделано, командор. Электрик рядом тут. А как ваши открыточные дела?

– Все хорошо, Шура, идут, как и положено, Балаганов, я давал вам задание проконтролировать сбыт наших открыток здесь, в Киеве, что скажете о сбыте их не только в киосках, но и в магазинах торгующих книгами? Проработали, уполномоченный эксперт?

– Тоже скажу, командор, что все хорошо, продажа не быстрая, как известно, но с божьей помощью…

– Ладно, по банковским счетам будет видно, что и как.

– Да, командор, приходил переводчик, тот, который к нам с немцами приходил, помните?

– Еще бы! – засмеялся Бендер. – Так славно тогда торганули…

– Переводчик интересовался по просьбе своих немцев, что у нас есть нового, немцы обещают скоро приехать…

– Вот это хорошая новость, камрад Шура. – Вы слышали, Адам Казимирович? Эти немцы покупали антиквариат до вашего приезда в Киев.

– Да, да, Остап Ибрагимович, дельные люди?

– Еще какие! – поднял большой палец Балаганов.

– Да, Адам, открыточное производство наше, хотя и обкорнали гэпэушники, но все же, а вот антиквариат, это антиквариат, концессионеры. Музей им покажем, если приедут.

– И других иностранцев не помешало бы, командор.

– Где же их возьмешь, друзья-товарищи. Не будем же давать объявление в газетах, что требуются иностранцы для покупки антиквариата.

– Ни в коем случае! Гэпэушники сразу к нам нагрянут, командор.

– Да, Остап Ибрагимович, может, поговорить с переводчиком? Пообещать ему плату.

– А где его мы найдем, камрады? Адрес его мы не знаем.

– И как фамилия, зовут как? – добавил Балаганов.

– Нет, для нас возможен только такой же случай, как с немцами. Наши объявления в газетах вывеска нашего «Доларха».

– Да, был бы у нас этот молочник, командор, – мечтательно произнес Балаганов.

– Если бы был, товарищ эксперт, то ОГПУ разве упустили бы его из лап своих? Разве позволили нам устроить продажу его на том же аукциона?

– Ни за что, Остап Ибрагимович, сразу бы статью нам, – крутнул головой Адам.

– Не иначе. Все, пошли в наш музей, посмотрим, что там понадписывал Лоев над нашими экспонатами.

И вот настал день открытия музея. Пригласили Доменко и Клюева. И если следователь не обратил должного внимания на рисунки молочника, сделанные Лоевым, то Бендер и его компаньоны с понятным интересом увидели, как нэпман оторопело уставился на рисунки.

– Правда, исключительное творение искусства? – спросил его Остап.

– Да… – несмело ответил Клюев. – Откуда они у вас?

– Наш художник изобразил.

– Да, я. – подошел Лоев. – Я перерисовал его с натюрморта своего, так рисунок мой куда-то девался.

– Пришлось рисовать ему по памяти своей художественной, – пояснил Бендер.

– По памяти? – подошел ближе следователь Доменко. – Так это и есть тот молочник?

– С двумя чашечками, – вставил Балаганов.

– Молочник? – обескуражено прошептал Клюев.

– Да, Юрий Власович, – смотрел на него Бендер, – Тот, который украли.

– У меня, товарищи, – грустно пояснил Лоев.

– Ну, теперь мы хоть вид его знаем, товарищи, – сказал Доменко. – Легче будет искать вора.

Клюев все это время молчал, затем прошептал: – Вора…

– Да, Юрий Власович, ведь это ценнейшее изделие искусства, – продолжая смотреть на него, проговорил Бендер.

– Ничего, найдем, товарищи, – твердо заявил Доменко. – Все, мне надо идти, продолжайте свою работу, Остап Ибрагимович, – бросил он, выходя из музея.

– Мне тоже, товарищи археологи, – двинулся к двери и нэпман. – До свидания…