– - Ой, что это я! Тебе уходить надо, - всполошилась Иллина, смахивая ладонью последние слезинки.

Перед тем как выйти из комнаты, она высунулась и внимательно осмотрела коридор. Убедившись, что он пуст, сестрица потянула меня в обратный путь:

– - Быстрее. Нельзя, чтобы кто-нибудь заметил твое длительное отсутствие. Погоди, я сейчас проведу тебя на кухню коротким путем, - с этими словами она пожала руку ближайшей статуе, изображавшей стража в полном вооружении, стоящего как часовой с вытянутой в приветствии рукой.

Статуя повернулась, открывая тайный проход. Иллина скользнула внутрь. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Идти приходилось на ощупь, так как сестрица забыла взять с собой свечу, и путь пролегал в кромешной тьме.

Я не успела толком испугаться, как впереди послышались голоса и звон посуды. Отодвинув деревянный щит, прикрывающий вход, мы оказались в одной из кладовых, примыкающих к кухне.

– - Теперь иди одна, я дальше не пойду, - она бросилась мне на шею и крепко обняла.
– Я тебя очень люблю!

– - Я тоже, - шепнула ей в ответ.
– Береги себя.

Сестрица слабо улыбнулась сквозь слезы и скрылась в тайном ходе.

В кухне раздались громкие голоса. Подгоняемый сзади стражниками в помещение влетел разозленный староста:

– - И не смейте меня толкать! Я вам не какой-то попрошайка! Я уважаемый человек!

Один из стражников схватил дядюшку Власа за рукав, но тот вырвался.

– - Убери свои руки!

Но почтенный староста не рассчитал силу и опрокинул горку мисок, составленных судомойкой для мытья. С грохотом посуда разлетелась по кухне. Поварята и служки стали их подбирать, путаясь под ногами. Один из мальчишек, щуря хитрющие глаза, то ли нечаянно, то ли специально сшиб с ног того стражника, что схватил было старосту. С проклятиями тот упал, роняя про пути и стоящий поблизости стол. Теперь к всеобщей свалке присоединились и повара.

Видя, что в суматохе никто не смотрит в мою сторону, я выбралась из своего тайника и присоединилась к остальным, подняв по пути несколько мисок, что оказались в пределах досягаемости.

Вскоре творящийся беспорядок удалось ликвидировать. Нам подали верхнюю одежду и буквально выдворили на улицу. Правда, провожая нас, Груня втихаря сунула мне в руки небольшой теплый сверток. Судя по аппетитному запаху, с пирожками.

Как оказалось, пока мы были в замке, никто не удосужился позаботиться о лошадях. Они так и остались запряженные в сани. А поскольку за ними никто не смотрел, они, понурившись, бродили по двору. Увидев нас, кони обрадовано заржали и потрусили в нашу сторону.

Староста, вполголоса проклиная барона и его странных людей, обнял одну из них за шею, нашептывая, что вот сейчас мы поедем домой, и уж там-то их оботрут от сырости, укроют теплыми попонами и дадут вкусного пойла.

Я села в сани. Меховое одеяло, которым меня заботливо укрывал дядюшка Влас, успело отсыреть и тяжелой кучей лежало на полу. Скамья тоже была мокрой. Я смутилась. Если сесть на нее, то после поездки на... хм... сзади будет влажное пятно. А курточка-то у меня короткая... И подстелить нечего.

Но и стоя не поедешь!

За меня эту проблему решил дядюшка Влас. Решив, что я уже готова ехать домой, он, не долго думая, вскочил в сани и щелкнул поводьями. Замерзшие на улице лошади рванули вперед. А я от рывка шлепнулась на сидение. Ну вот, теперь у меня нет выбора.

Ворота предусмотрительно были открыты, и едва мы выехали со двора, двое стражников закрыли створки и, судя по звукам, задвинули засов.

Да-а, съездили в гости!

Я снова мысленно вернулась назад, пытаясь понять происходившее в замке. Получалось, что положение серьезнее, чем я предположила ранее. Во-первых, откуда появились противный новый дворецкий и незнакомые мне стражники? Куда делись прежние? Из предыдущих воинов барона остался лишь один, тот самый, что не хотел пускать нас внутрь. Кстати, почему? Во-вторых, чего боится прислуга? В-третьих, почему барон так странно себя вел? Он ведь практически выгнал нас. В-четвертых, почему я не видела ни баронессу, ни Дарка? В-пятых, почему барон выглядит гораздо старше своих лет? А если хорошенько подумать, то и сестрица. Причем эти изменения произошли за тот короткий промежуток времени, что я их не видела. А эти странные слова Иллины? И слезы. Раньше она никогда не плакала. Уж про то, что она бросилась мне на шею, я вообще молчу. До сегодняшнего дня наши отношения носили другой характер. Из любви к матери мы не ссорились, но и особого тепла между нами не было. Она старалась меня использовать, а я относилась к Иллине, как к неизбежному злу. И что это за книга, которую она мне передала?

Я вытащила из-за пазухи толстый фолиант и тщательно осмотрела. Деревянные крышки была обтянута мягкой темно-коричневой кожей и убраны в чеканный оклад. Между собой они крепились кожаными же шнурами. В середине располагался медальон из черненого серебра с непонятным узором. Но заглянуть внутрь мне не удалось, застежки были закрыты на маленький замочек. И ключа, конечно же, нет!

Интересно, о чем думала сестрица, передавая мне книгу и не дав ключа, чтобы ее открыть?

Я вертела злополучный том и так и сяк, стараясь придумать, как его открыть, и не заметила, как мы уже подъехали к деревне. На задворках нас встретили вездесущие мальчишки, которые старались запрыгнуть сзади на полозья саней и прокатиться с ветерком. Староста ругался, грозился надрать им уши, но это нисколько не пугало шкодников.

Мы подъехали к аптеке. Староста натянул поводья, и лошади встали.

– - Ну, бывай, Веренка.

– - Может, зайдете, чайку попьете?
– предложила я.

– - Нет, спасибо. Пойду домой. Старуха моя, поди, заждалась, - отказался он.

Я не стала настаивать. Нам обоим следовало как следует подумать, чтобы разобраться в этой истории.

Проводив взглядом удалявшиеся сани, я быстро пошла домой. Под мелким холодным дождиком, что моросил целый день, я совсем озябла и теперь просто рвалась в тепло.