Веселящих здешний бор.

Ей противен смех беспечный,

Буйной пляски перебор,

Задушевный разговор

И простой напев сердечный.

Носом, длинным, словно клюв,

Недовольно потянув,

По-кошачьи Лешачиха

К пастушку подкралась тихо,

Прыгнула издалека

И схватила пастушка.

Испугался наш пастух,

Задрожал спервоначалу,

Но припомнил вдруг Пэкалу

И давай смеяться вслух

Над Кикиморой зеленой,

Этим смехом разозленной!

Смех все звонче, все сильней,

А Шишига — Растеряха

Побелела, и у ней

Когти разошлись от страха,

И немедленно она

Отпустила чабана,

Спину тощую согнула

И скорей в кусты нырнула.

Он, преследуя врага,

Издевался без умолку,

И носатая карга

С воплем превратилась в елку,

В сухостойкую метелку,

Растопырив, как рога,

Над кустами неживые

Сучья голые, кривые…

Зазвучал со всех концов

В глубине густых лесов

Хор звенящих голосов —

Жалобный, молящий зов,

Разнозвучный щебет птичий:

— Ты не стал ее добычей,

Уцелел в когтях карги,

Наш спаситель, странник смелый!

Пособи нам, помоги

И для нас, что можешь, сделай!

Черный Вихрь, проклятый бес,

В наш родимый край пролез;

Хищным коршуном с небес

Он обрушился на лес

И скалистый кряж старинный

Опрокинул вниз вершиной.

С этих пор деревья тут

Вверх тормашками растут,

Сохнут, вянут и желтеют,

Меж корнями ветер веет,

А макушки у земли

Расстилаются в пыли.

Есть одна малютка-птичка,

Золотистая синичка,

Голосистая сестричка,

Аурика — невеличка.

Стоит ей запеть опять,

Засвистать, защебетать, —

Холм вершиной кверху встанет,

В чащу солнышко заглянет.

Неизвестно, где она,

Эта Блестка-Золотичка,

Удивительная птичка.

Может быть, заключена,

Под землей погребена,

Замурована в пещере?

Или крошку съели звери?

Андриеш! Ты всех добрей,

Отыщи ее скорей!

Десять раз минули сутки.

Чабаненок сбился с ног,

Но исчезнувшей малютки

Разыскать нигде не мог.

А одиннадцатой ночью,

Расцарапав щеки в кровь,

Он искать пустился вновь

И увидел вдруг воочью

В непроглядной тьме густой

Огонечек золотой.

Заприметив искру эту,

Он побрел навстречу свету

И нашел на дне дупла

Исполинского ствола

Птичку, скорчившую лапки,

Что лежала на охапке

Хвороста, дыша едва,

И была почти мертва.

Мальчик в руки взял бедняжку,

В клюв ее поцеловал,

Отогрел дыханьем пташку

И по имени назвал.

И она, взмахнув крылами,

Золотыми, словно пламя,

Поднялась под облака,

Лучезарна и легка,

И запела в полный голос,

Все привольней, все звучней,

И долина раскололась.

Далеко внизу, под ней,

Дрогнул горб холма лесного,

И косматая гряда

Повернулась кверху снова,

Став на место, как всегда.

Золотичка пастушку

Молвит: «На твоем веку

Может многое случиться!

Ты возьми мое перо,

Принесет оно добро,

В час тяжелый пригодится!»

Благодарные пичуги

Засвистали вперебой:

— Мы прощаемся с тобой,

Но твоей большой услуги,

Добрый, смелый человек,

Не забудем мы вовек!

И листвою обновленной

По-весеннему одет,

Лес махнул ему во след

Молодой зеленой кроной:

— Андриеш, счастливый путь!

Будь же впредь таким же смелым

И таким же добрым будь!

И к неведомым пределам

По оврагам, без дорог,

Бодрый духом, сильный телом,

Зашагал наш пастушок

По веселой, шумной чаще,

По траве, росой блестящей,

Как хрусталь, как серебро.