выполнил какое-то пустячное его поручение...

— Сегодня, локатинент, двадцать шестое, а мы

знаем о красных бандитах столько же, сколько знали до

того трагического вечера на Маразлиевской. Кто они и

сколько их? Где скрываются? Кто ими руководит? Чего

можно ждать от них в ближайшее время? И наконец,

что прикажете докладывать Бухаресту?

«Здорово, видно, его распекли», — подумал Харитон

и начал робко оправдываться:

— Я действовал так, как мы наметили, господин

полковник. Скитался по городу и, выдавая себя за

скрывающегося от облав красноармейца, искал надежное

убежище, заводил знакомства, прощупывал настроение

своих новых знакомых и пытался напасть на след

подполья. Но, к сожалению, господин полковник, Одесса,

как я все больше убеждаюсь, не та, какой мы ее знали

раньше. И люди не те. Большевики с ними что-то

сделали. Дети и те готовы вцепиться нам в горло. Офицера

СС у развалин Хаджи-бея застрелил подросток.

— Что же вы предлагаете? — перебил его Ионеску.

Харитон снова откашлялся, глянул на полковника.

— Люди не идут на откровенность, они напуганы и

ведут себя сверхосторожно. Поэтому я предложил

бы... — неровный, срывающийся голос Харитона звучал

робко, — временно отказаться от радикальных мер...

— Вы хотите сказать: от виселиц и расстрелов? —

уточнил Ионеску.

— Совершенно верно, — подтвердил Харитон

несмело.— Крайне напряженная обстановка не способствует

нашей работе. Мы сеем страх, пытаемся запугать

население и убедить его, что сопротивление бесполезно...

¦Винный погребок (румын.).

3 Б. Поляков

33

— Посмотрите, — Ионеску протянул следователю

первый номер только что вышедшей «Одесской газеты».

«Единение в общей работе», — прочитал Харитон

название передовой и быстро пробежал глазами места,

которые были подчеркнуты красным карандашом: — «Вам

много лгали о нас в советских газетах, рисовали всякие

ужасы и страдания, запугивали разными выдумками.

Мы говорим вам — не бойтесь... Всем честным людям,

труженикам, всем, кто с верой в бога хочет строить

мирную жизнь и заниматься полезной деятельностью,

наша помощь, содействие и защита!»

Харитон оторвался от газеты, глянул на своего шефа.

Тот наблюдал за ним и нервно стучал по столу

костяшками пальцев.

— Как видите, — сказал он с язвительной

усмешкой,—мы не только сеем страх и запугиваем...

На столе Ионеску затрещал телефон. Полковник

поднял трубку, и Харитон увидел, как лицо грозного шефа

вытянулось и посерело.

— Когда это произошло, господин оберштурмфю-

рер? —спросил Ионеску и, достав платок, вытер

выступившую на лбу испарину. — Дас ист шреклих, зер шрек-

лих, герр оберштурмфюрер... Яволь, яволь... * — и мягко,

словно хрупкую вещь, опустил трубку на рычаг. —

Немедленно, — прошипел он, наливаясь краской, —

зовите всех сюда!

Через полминуты все сотрудники особого отдела

сигуранцы были в кабинете своего шефа.

— Господа, — начал полковник, — полчаса назад

красные бандиты совершили еще одну крупную

диверсию: недалеко от города пустили под откос большой

эшелон с живой силой и техникой. Бандиты забросали

горящие вагоны гранатами, оторвались от преследования

и скрылись в катакомбах...

НА ПРИВОЗЕ

Хмурый осенний день.

Привокзальная площадь, еще недавно шумная,

многолюдная, сейчас тихая и пустынная. Кругом воронки,

висят оборванные струны трамвайных проводов. У оди-

* Это ужасно, ужасно... Конечно, конечно... (нем.).

нокого «оппеля», замершего возле полуразрушенного

здания вокзала, прохаживается немецкий автоматчик.

Зато на узкой и короткой Привозной улице, ведущей

к знаменитому Привозу — городскому рынку, идет

бойкая торговля мукой, крупой, рыбой, бельем, посудой,

новыми и старыми вещами, квашеной капустой,