– Пошли? – спрашивает Олег, туша сигарету в урне. – Сейчас забарабанят…

– Пошли… - я тоже тушу окурок, и мы почти бегом возвращаемся в теплое помещение.

Через десять минут появляется наша смена. Дежурный по роте у них командир отделения третьего взвода. И вообще, все дневальные из того же взвода. Мы формально и очень быстро сдаем дежурство. Все. Сутки без сна закончились. Скоро ужин и личное время, а потом долгожданный сон. Я достаю Ремарка и, борясь со сном, продолжаю с предыдущего места. Тупик уходит звонить. Телефонная будка стоит возле казармы, и мы всегда можем позвонить куда хотим - цивилизация.

Вскоре в казарму вваливается рота. Шум и гам наполняют еще совсем недавно тихие спальные помещения. Народ громко разговаривает, смеется, что-то делает и готовится к ужину. Все позади, я мгновенно втягиваюсь в обыденную жизнь ста двадцати человек.

– Принц, - обращается ко мне Бобер. Так меня прозвали еще со времен абитуриентов. Получилось все как-то просто и смешно. Мы кандидаты на поступление сидели в тени раскидистого дерева и знакомились. Когда очередь дошла до меня, то я в шутку предложил звать меня принцем. Прозвище мгновенно прижилось и с тех пор меня звали не иначе, как принц. – Пойдем покурим!

– Да что-то не хочется, никотин из ушей капает, - отнекиваюсь я.

– Надо поговорить…

– Ладно, пошли…

Я встаю обреченно и устало иду за Бобром, понимая, что он не отвяжется пока не скажет мне что-то такое, чего нельзя говорить в кубрике. В туалете народу словно на центральной площади. Мы становимся у окна. Бобер, несмотря на то, что кабинки все заняты, шепчет мне на ухо:

– У Дэниса скоро день рождения… - Дэниса он произносит с ударением на первый слог. Так у нас принято.

– Здорово, - не совсем понимаю я для чего необходима такая секретность и при чем тут я.

– Ты будешь участвовать?

– В чем?

– В дне рождения!

– А как надо участвовать?

– Ну, что ты тупишь?! – вскипает мой друг. Он не делает поправку на то, что я после наряда и моя психика закономерна заторможена.

– Так ты прямо говори! – безразлично отвечаю я.

– Собираются человек пятнадцать. Будет выпивка и закуска. Дэнис и тебя приглашает, - примирительно начинает объяснять Бобер.

– А откуда возьмется выпивка?

– Принесут!

– А закуска?

– Рота на следующей недели заступает в наряд по кухне. Вся кухня и столовая будут наши. И в офицерской столовой, и на складе. Жрачки будет навалом.

Я задумываюсь, но мой мозг и вправду тупит, и я не совсем понимаю всю рискованность этого мероприятия, но на вопрос буду ли участвовать я отвечаю утвердительно. Я понимаю только то, что мне предлагают участие в клубе «избранных», так как Дэнис курсант не просто блатной, а еще и уважаемый в мире «крутизны». Получить приглашение на такой праздник означает то, что ты входишь в их клуб и это можно расценить только, как акт уважения.

– Наши будут? – спрашиваю я, имея ввиду Стаса и Вадьку.

– Они думают…

– Ладно… Это все?

– Вроде. Ты в увал идешь? – спрашивает он уже громко и никого не опасаясь.

– Должен вроде, Строгин в списки включил на воскресение.

– Что будешь делать?

– К девчонке поеду…

– В дом офицеров пойдешь? Туда собираются идти все, - у Бобра считается, что если идет он, то идут все.

– Не знаю… может быть…

ГЛАВА 2.

Мы словно бабочки к огню…

Я вышел из стеклянных дверей проходной училища вслед за Бобром и Стасом. Сегодня процедура проверки внешнего вида была упрощена до того, что ее вовсе не было. Комбат с утра не появлялся, Чуев прибежал в роту отдал старшине пачку увольнительных и стремительно убежал. Когда мы построились в коридоре казармы в положенный час офицеров не оказалось на месте и старшина взял ответственность на себя, то есть он не стал никого проверять, а, недолго думая, раздал заветные квадратики толстой бумаги каждому, чья фамилия была на нем написана красивым почерком ротного писаря.

– На пра-во! Шагом марш! – скомандовал командир и возглавил увольняющихся, шагая рядом с первой шеренгой.

На проходной мы тоже никого не встретили, поэтому выстроившись перед будкой дежурного мы замерли в ожидании разрешения выйти на свободу. Старшина доложил дежурному по училищу, который сонно его выслушал и устало махнул рукой. Это означало одно – мы до девяти часов тридцати минут вечера совершенно свободные люди.

Один за другим вы вылетали из училища и скапливались на алее перед главным входом. Здесь многие достали сигареты и закурили – «Ведь дым свободы нам сладок и приятен»!