Конечно, от Джанибека требуют каких-то настоящих действий. Кто будет зря снабжать шайку оружием,

одеждой, продовольствием.

Джамшид тяжело сопел. Он выдержит разговор еще несколько минут. Потом его потянет в сон.

– У вас есть люди в горных кишлаках? Там, на той стороне. Мне надо послать своих. Я, конечно,

заплачу... Наверное, вы-то знаете?

– Есть...
– с готовностью ответил Джамшид.

Он назвал горные кишлаки, имена людей с подчеркнутой небрежностью, давая понять Махмуд-беку,

что тот имеет дело не с рядовым бандитом, а с человеком, который сам, без Джанибека, может

заниматься большими делами.

Еще затяжка. Еще одна, слишком жадная... Она, наверное, доконает Джамшида. Толстоватые пальцы

вздрогнули, разжались, отпустили длинный, отполированный мундштук.

Махмуд-бек подхватил чилим и позвал хозяина. Взглянув на беспомощного Джамшида, Акбар

вздохнул.

– Погибает. . У них там, - он кивнул в сторону двери, - у них плохо. Если они не займутся настоящим

делом...

Махмуд-бек промолчал. «Настоящее дело» - вылазка на советскую территорию будет концом

Джанибека-кази и его шайки.

– Вы думаете вместе с ними ехать на базар?
– спросил Махмуд-бек.

– Было бы хорошо, - виновато сказал хозяин.

Ему неудобно бросать Махмуд-бека в Гульташе. Но базары бывают редко. И ехать туда надо с хорошо

вооруженной группой. Так спокойней.

– Если бы вы подождали...
– попросил Акбар.

– Нет. . Японец прав. Мне надо немедленно вернуться в город.
– Махмуд-бек погладил больную ногу и

твердо повторил: - Очень надо достать место в самолете...

Деньги и фотография Живого Бога произвели впечатление на английского чиновника. Он пока

считался с суровыми законами горного края, с его властелином Ага-ханом.

На другое утро небольшой самолет поднялся с площади Гульташа, сделал круг над поселком.

Вон в той стороне, в двух днях пути, лежала родная страна. Там сейчас большой праздник... А он,

Махмуд-бек, вновь удаляется от Родины. С каждым часом все дальше и дальше.

187

Махмуд-бек повертел в руках билет. Потом карандашом записал опознавательные знаки самолета -

AAJLN - ORIEHT SKYFKE СНТЕК.

Так, на память записал...

Билет долгие годы хранился в бумагах Махмуд-бека, напоминая о самом счастливом дне, о

празднике, который он встретил в далеких горах... Рядом с родной землей.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Один из руководителей туркестанского национального движения Баймирза Хаит в свое время, еще до

войны, был сельским учителем. Никто и не представлял, что он сделает такую «головокружительную

карьеру», предаст свой народ.

В 1942 году Баймирза Хаит в польской деревне Легионово закончил школу разведчиков армии рейха.

Вскоре занял должность командира эсэсовской роты, а потом стал начальником военного отдела

Туркестанского комитета и соответственно заместителем Вали Каюм-хана.

На совести Баймирзы Хаита - сотни жизней. Он участвовал в карательных экспедициях в Польше,

Чехословакии, Югославии, Франции.

После войны с помощью Вали Каюм-хана Баймирза Хаит закончил Манчестерский университет, стал

«доктором». Он часто разъезжал по странам Европы и Азии, участвовал в конференциях

«востоковедов», тюркологов, антикоммунистов.

Вскоре Баймирза Хаит начал жаловаться соотечественникам на свое положение в «великой борьбе»

против коммунизма.

В апреле 1974 года Хаит был участником конференции «Антикоммунистической лиги» в Нью-Йорке.

– Все нации, - говорил он, - приехавшие на конференцию, вышли со своими флагами, с лозунгами,

организовали демонстрацию. От нас я был один. Мы относимся безразлично к национальному

движению. Никто нам не оказывает помощи.

О своей личной жизни Хаит тоже плакался соотечественникам.

Эмигрант А. Агзамов, вернувшийся на родину, вспоминал о встречах с Баймирзой Хаитом, передавал

его жалобы:

– Я занят уходом за своими детьми. Помогаю жене в оформлении ее врачебной документации. Только