– Да, да, сын мой. Они познакомились со мной на улице. Я просто сохранял в тайне наш разговор.

На улице произошла и еще одна встреча.

Вначале муфтий шарахнулся в сторону, по-женски испуганно замахал руками:

– Идите, идите...

Махмуд-бек узнал по ярким, но оборванным одеждам двух странников, упорно торчавших под окнами

Аскарали. Муфтий принял их за гадальщиков. Из-под живописных лохмотьев у оборванцев выглядывали

кривые жилистые ноги. На плечи одного, несмотря на жару, небрежно брошена потертая шкура барса.

Лица - смуглые до синевы. Странники приблизились к муфтию. Старику некуда было деться. Он

прижался к забору.

Встреча произошла в узкой улочке, ведущей к узбекской мечети, маленькому жалкому сооружению.

«Гадальщики», несомненно, поджидали муфтия. Он ежедневно приходил в мечеть, почти в одно и то же

время.

«Барсовая шкура» осматривал переулок, а второй «гадальщик», громыхая какими-то железками,

резко наклонился к муфтию:

– Муттахидал муслими.

Садретдин-хан давно не слышал этого пароля: «Воссоединение мусульман».

– Откуда вы, дети мои?
– удивился муфтий.

– Из Индии, от ваших старых друзей.

В конце переулка показались сгорбленные фигурки верующих-эмигрантов. Их всех хорошо знал

муфтий.

– Дети мои, - заторопился он, - мы задержимся с вами в мечети после молитвы. Вы зайдите за

благословением.

«Гадальщики», сжимая сучковатые, отполированные крепкими ладонями палки, поклонились.

После молитвы произошел разговор, на который муфтий уже давно не надеялся. Индийские

мусульмане оказались агентами английской разведки. Они сообщили муфтию о положении в Кашгаре и

других восточных странах, о подготовке к борьбе с Советами. Эти люди, прикидывающиеся дурачками,

шарлатанами, глубоко разбирались в политических вопросах. Заканчивая беседу, «босяки» просили от

имени английских друзей держать под контролем Синьцзян.

– У нас есть там свои люди, - не выдержал Садретдин-хан.

– Очень хорошо, - похвалил тот, что был в барсовой шкуре.

Он сбросил это украшение и сидел гордый, с чувством собственного достоинства. Вытащив из

лохмотьев кожаный мешочек, он положил его к ногам муфтия:

– Это пригодится вашим людям.

Муфтий поблагодарил и, оживившись, подробнее рассказал о воинах ислама.

– Мы слышали о Фузаиле-курбаши, - скромно заметил «гадальщик».

Весь вечер у муфтия было прекрасное настроение.

– Смотрите!
– восклицал он.
– Босяки принесли золото! Ах, какие молодцы! Как они работают!
– Эта

похвала относилась к англичанам.
– Мы теперь можем вернуть долг Аскарали.

Представился удобный случай побывать в караван-сарае.

– Конечно, нужно вернуть, - согласился Махмуд-бек.

– И вот что еще, сын мой, - сказал Садретдин-хан. - Подумайте, кого бы мы могли послать на

несколько дней в Кашгар. Это, - он хлопнул по стопке газет и журналов, - нам ничего не дает.

Аскарали решил, что в Кашгар необходимо ехать Махмуд-беку.

Фузаил Максум снова ускользнул. Ускользнул ловко и неожиданно. В Синьцзян он двинулся дальней

дорогой через кочевья свободных племен и даже краем прошел соседнюю страну. Караван, который, по

предложению Садретдин-хана, курбаши должен был нагнать в пути, давно прибыл в Кашгар, купец уже

распродал товары и собирался в обратную дорогу, а Фузаил Максум все еще где-то петлял по чужим

степям. Сопровождало курбаши трое всадников. Он отобрал лучших джигитов за час до выхода из

города. Салима в их числе не оказалось. Фузаил не желал доверять новичкам, пусть их даже

рекомендует сам муфтий. Он словно чувствовал расставленные сети и, посмеиваясь, обходил их.

В кочевьях свободных племен жили лихие люди, далекие от политики. Но у них веками складывались

собственные обычаи и традиции. Фузаил являлся в кочевье и просил пристанища. Племя обязано было

укрыть его, будь он даже отъявленным преступником, который еще не вытер кровь с лезвия ножа.

Хозяева при случае даже вставали на защиту человека, искавшего пристанища. Пользуясь этим