плохо знали друг друга. Каждый с завистью поглядывал на верблюдов и тюки своего спутника. Казалось,

что именно в этих тюках, незнакомых и заманчивых, находится самый дорогой товар.

Распалив воображение, торговцы успокаивали себя тем, что в случае нападения разбойников эти

дорогие тюки будут разграблены в первую очередь.

60

Подобные мысли не давали им покоя, и все же торговцы не забывали обмениваться самыми

искренними улыбками и вежливыми поклонами. Узнав о недомогании спутника, они вздыхали,

покачивали головами, молили аллаха послать ему здоровья и доброго окончания большой дороги.

А ей, дороге, не было конца. Топорщились на выжженном просторе безлистые кустарники. Плоды

джузгуна - щетинистые орешки - перекатывались по степи от редких порывов горячего ветра. Гордо

стояли выносливые кусты черкеза и карагана. Для них зной ничего не значит. До поздней осени они

сохраняют сочные, мясистые листья. Один из купцов сорвал листик, даже прокусил его. Вероятно, он

вспомнил свое давнее занятие и пожалел, что сменил спокойную жизнь животновода на тревожные

странствия по чужим селениям.

Они побывали в трех кишлаках, где не только домики, но и названия были похожи. Везде жили люди

различных национальностей, вносившие самую невероятную путаницу в поиски. Одно и то же название

звучало по-узбекски и по-киргизски по-разному. Дунгане, уйгуры дали кишлакам свои имена.

К турецкому паспорту Махмуд-бека полицейский отнесся почтительно. В своей каморке он достал

карту, развернул ее и, сверкая улыбкой, предложил гостям найти нужный им населенный пункт. Махмуд-

бек грустно вздохнул: карта была японская.

Еще один адрес имелся у Махмуд-бека. Но селение, упомянутое в нем, лежало в стороне от горных

кишлаков.

Маленький городок, кажется, весь состоял из харчевен и крошечных лавочек. Рядом с лавочками

сидели скучающие хозяева. Городок только торговал.

Под вечер Махмуд-бек и Салим уже валились с ног, когда в одной темной харчевне с длинным, грубо

сколоченным столом их встретил худой уйгур. Он долго щурился и щипал жиденькую бородку, потом

усадил гостей за стол. Доски часто скоблили, но жир въелся в дерево, и оно мутно лоснилось при свете

коптилки.

Лагман был приправлен острым перцем, обжигал губы. Проголодавшись, Салим не стал ожидать

начала разговора, а со свистом втягивал тонкую лапшу. Тесто, пропитанное хорошо прокаленным

маслом, успело впитать и запах мяса. Салим отодвигал в сторону жирные кусочки баранины: на закуску!

Был поздний час. Никто не заглянет сюда. В крайнем случае хозяин разведет руками и откажет гостю:

выставил на стол все, что оставалось.

Уйгур еще раз расспросил Махмуд-бека о приметах Фузаила Максума, потом твердо сказал:

– Он.

– Как нам найти его?

– Вы были почти рядом. Запомните.
– Он несколько раз повторил название по-уйгурски.
– Живет он в

горах вместе с хозяином дома. Хозяин - узбек.

– Как его зовут?

– Здесь его стали звать Джура, - сказал уйгур, давая понять, что сказал все.

– Значит, Джура, - спокойно повторил Махмуд-бек.
– Ну, хорошо...

– Вам надо отдохнуть, - посоветовал хозяин.

Это было разумное предложение. Предстояла опасная встреча.

Джура устроил неожиданным гостям целый допрос. Убедившись, что это те люди, которых он ждет

третий месяц, Джура обнялся с Махмуд-беком и Салимом.

– В кишлаке были?
– спросил он.

– Нет, друг, миновали.

– Правильно. Люди Фузаила следят за каждым человеком. Он спокойно спит только здесь.

– А его люди бывают в горах?

– Очень редко.

Махмуд-бек не опасался встречи с Фузаилом и его людьми. На этот случай была заготовлена вторая

версия: он приехал по заданию муфтия Садретдин-хана.

Джура увел гостей выше в горы, оставил им бурдюк воды, сыр и хлеб.

Вернувшись к юрте, Джура навел порядок: след копыт на влажной траве мог спугнуть опытного

бандита.

Фузаил приехал на второй день. Он привез продукты и курпачу - стеганое одеяло. В горах