Сотник - молчаливый, угрюмый верзила, - пятясь, вышел из юрты. Таких людей разгадать нелегко. Их

настроение никогда не выдадут глаза, жесты, тем более - слова. Сейчас он кланяется, а через минуту

придет к твердому решению, что лучше этого гостя закопать живым в песок. Разные бывают гости. Иной

может приехать с доброй вестью, а иной может лишить сотника власти и жизни... Опасными стали

люди...

Вечером сотник с Махмуд-беком пили чай и скупо говорили о последних событиях.

Помощник муфтия слушал не шевелясь. Он боялся выдать себя, боялся, что опытный бандит

догадается о тех мурашках, которые ползут сейчас по спине гостя.

– Джигит хороший был...
– лениво прихлебывая чай, рассказывал сотник.
– Но болтун. С одним, с

другим поговорит. И все о муфтии, о Курширмате... Плохо их называл.

Сотник был осторожен и не повторял оскорбительных слов в адрес высоких людей.

– Чего он хотел?
– прервал Махмуд-бек.

– Звал воинов туда... - кивнул сотник в сторону советской границы. - Говорил, что бедных людей

простят, дадут работу, дом.

Махмуд-бек молча рассматривал сотника. Тот понял, что от него ждут окончательного сообщения.

– Я отрезал собаке язык... Сам...

Нахлынувшая тишина была расценена сотником как уважение к его храбрости и решительным

действиям.

– Потом мы закопали этого нечестивца в песок по горло... И погнали по тому месту лошадей.

– Как его звали?
– глухо спросил Махмуд-бек.

– У собаки нет имени.

– Нам нужно знать...
– сказал помощник муфтия.
– У него должны быть родные.

– А!..
– поднял выцветшие брови бандит.
– Усман, сын Самандара.

– Как ты о нем узнал?

– У меня есть хороший человек. Васли...

– Я хочу с ним увидеться. Сейчас.

– Хорошо, господин, - поклонился сотник.

Нужно было остаться одному. Хотя бы на несколько минут. В прохладной юрте стало трудно дышать.

Больно застучало в висках. Махмуд-бек потер виски пальцами. Следовало подготовиться к новому

разговору, к новым подробностям.

Васли не походил на типичного подхалима и доносчика. Он даже держался с каким-то достоинством.

Видимо, ценил себя высоко.

Бандит приветствовал помощника муфтия, выражая огромное счастье видеть такого человека своими

грешными глазами.

Сотник даже рот приоткрыл, удивляясь, как цветисто его подчиненный говорит с ученым человеком.

Смысл витиеватого приветствия до него не дошел.

Махмуд-бек пригласил Васли за дастархан. И опять бандит с достоинством занял свое место. Именно

свое... В сторонке, недалеко от входа и на должном расстоянии от высокого гостя. Ближе Васли не сядет,

не подвинется ни на сантиметр. Отсюда он может с легким поклоном протянуть пиалу, может говорить, не

повышая голоса.

– Оставьте нас, - коротко приказал Махмуд-бек сотнику.

Недовольно посопев, сотник поднялся и, согнувшись, вышел из юрты.

В каждой, даже богатой, крепкой юрте найдется щелочка. Поэтому Махмуд-бек в первую очередь

хорошо отозвался о сотнике как о смелом человеке, преданном муфтию Садретдин-хану. Только с такими

людьми можно вершить великие дела.

За последнее время Махмуд-бек научился «высокому стилю», пышным, но дешевым словам.

Научился пропускать вперед себя гостя, подчеркивая этим свое «уважение».

67

Пышные слова говорили и Махмуд-беку. Его тоже пропускали вперед, к тому же вежливо, легонько

подталкивая. Чья-нибудь ладонь ложилась на лопатку, прикасалась осторожно. А Махмуд-беку в таких

случаях казалось, что ладонь шарит по его спине, отыскивая удобное место, куда легче всадить нож.

После похвал сотнику Махмуд-бек выразил восхищение делами скромного воина. Васли, наклонив

голову, всем своим видом давал понять, что он не заслужил таких слов.

– Я приехал сюда на несколько дней, - сказал Махмуд-бек.
– Нашему уважаемому муфтию нужен

верный человек. Я должен найти такого человека среди воинов.

Васли настороженно посмотрел на гостя. Он был хитрым и умным, этот доносчик. Он умело прятал

злобу и, вероятно, среди воинов выглядел своим человеком.

Ему нет тридцати. Он крепок, здоров. При встрече с Эсандолом, вероятно, произведет неплохое