1 которого все больше одолевала болезнь, пришел полковник Стюарт Мензис. Не только потому, что Фред

около десяти лет знал полковника, сотрудничал с ним и был, как говорится, на короткой ноге. Всесильное

военное ведомство считало, что в Англии существуют две незыблемые вещи: адмирал Нельсон, венчающий

высокую колонну на Трафальгарской площади, и пост главы имперской службы разведки, возглавляемый

высшим офицером флота.

У Фреда на сей счет были иные соображения. Он отлично улавливал изоляционистские тенденции штаба

военно-морских сил, не желавшего делиться лаврами и информацией с другими родами войск. Фред предвидел,

что в новых условиях надвигающейся войны подобная тактика принесет значительный ущерб главному делу.

Консерватизм морского командования отражал устаревшие взгляды на роль боевого флота в грядущих

операциях. Увы, многие адмиралы не понимали, что при возрастающей роли авиации действия военных

кораблей вблизи от вражеских берегов и в узких морских заливах обречены на провал. Но Фред недаром

неоднократно колесил по нацистской Германии и выслушивал планы ее заправил, касавшиеся будущей войны.

Ставка делалась на массированное применение авиации и танков. Стремительность войскового маневра

предполагала необходимость надежной связи. Телефон уже не мог обеспечить ее. Не голубями же, в конце

концов, будут пользоваться германские генералы! Все указывало на то, что особо важную роль приобретает

радиосвязь.

Эти соображения Фред не раз выкладывал Мензису. И видел, что его идеи постепенно овладевают

полковником. Вообще-то, Мензис был баловнем судьбы. Даже в его походке проглядывала самоуверенность.

“Конечно, он может себе это позволить, — думал Фред. — Я тоже учился в Итоне вместе с сыновьями

лордов и пэров. Но у меня нет предков в Шотландии, которые выгнали из ячменя столько миллионов галлонов

виски, что они могли бы заполнить Темзу… Если у тебя есть такие доходы, как у Мензиса, ты можешь

улыбаться даже перед вратами ада”. Тем не менее внешняя самоуверенность не мешала Мензису

прислушиваться к дельным мыслям.

— Послушай, Фред, — заметил Мензис, выслушав очередной раз убежденный монолог Саммербэга в

пользу необходимости рассекречивания немецкого шифра, — ты так страстно и так долго (при этом полковник

как бы невзначай взглянул на часы) расписываешь красотку, что я, черт возьми, готов жениться на этой

проклятой машине! Но где она? Покажи мне ее — и я поведу ее в церковь.

— Стюарт, ты прекрасно знаешь, что ореха еще нет. Но это вовсе не значит, что не надо готовить щипцы

для его раскалывания.

— Что ты имеешь в виду?

— Добыть машину — полдела. Надо научиться с ней разговаривать. Она по-английски не понимает.

Поверь, Стюарт: эту войну будут выигрывать не только и не столько пушки. Нам нужно более мощное оружие.

Пора создать группу ученых. Нужны лучшие математические умы. Сегодня они отсиживаются в своих

университетских кельях. Свежий воздух им не повредит. И хочешь знать? Я убежден, что их участие в нашем

деле приведет ко многим полезным открытиям.

— Абсолютно согласен с тобой, — широко улыбнулся Мензис. — И даже сам совершил полезное

открытие. Вернее — бесполезное. Кто этим умам будет платить? Где взять средства?

— Пора потрясти военное ведомство, Стюарт!

— С таким же успехом можно трясти Биг Бэн.

— Мне кажется, надо начинать заранее.

— Ты возлагаешь на меня слишком большие надежды, Фред. Во-первых, я не главный босс. Во-вторых,

без влиятельных людей в правящем кабинете мы нашими предложениями можем лишь попусту сотрясать

воздух.

— Во-первых, мы все надеемся, что главным ты скоро станешь. Не смотри на меня так — это необходимо

для успеха дела. Во-вторых, если подумать, то и на кабинет министров можно оказать влияние.

— Ты положительно сегодня в ударе, — снова широко улыбнулся Мензис — Даже при своей вхожести в

трижды закрытый для многих Уайт-клуб, я не вижу, на кого воздействовать. С нашим Чемберленом можно есть

манную кашу, но не раскалывать орехи. И ты это знаешь.

Фред встал, прошелся по кабинету. За окном моросил тусклый дождь. Фред снова повернулся к Мензису.