Кристина не позволила себя проводить. Хотя и знала, что ее должны страховать, домой шла с

неприятным ощущением: словно вот-вот ощутит внезапную острую боль в затылке…

Дни недели тянулись в тягостном ожидании. Во всяком случае, для Кристины. Она даже на работе

становилась рассеянной.

— Не иначе, наша Кристя замуж собралась, — судачили подружки на фабрике.

В четверг утром Кристину навестил Коблиц. Он пришел заметно уставший, тяжело плюхнулся в кресло,

помолчал, словно собираясь с силами, и лишь после паузы заговорил:

— Панна Кристина, я принес вам билеты и документы. В пятницу вечером, что бы тут ни случилось,

отправляйтесь в Берлин, там пересядете на парижский поезд. В Париже разыщете этот адрес… выучите его

наизусть, бумажку порвите. Явитесь по адресу, об остальном не беспокойтесь.

— Я поеду… поеду к Яну?.. — голос Кристины задрожал.

“Чем только ни приходится заниматься разведчикам, — думал Коблиц. — Если бы эта девчонка знала,

сколько у меня на сегодня проблем… А я вожусь с ее отправкой к воздыхателю да еще забочусь о безопасности.

Между тем, мои мысли частично в Париже. Как там поручик Губаньский? Он ведь должен болтовней о

возможной операции по похищению машины отвлечь внимание французов от операции настоящей. Хорошо,

когда не знают враги, но еще лучше, когда не ведают друзья… Черт возьми, все ли я учел в завтрашнем плане?

Какое-нибудь звено обязательно лопнет. Гладко все идет лишь на бумаге. А в реальной охоте за тайнами…”

— Вы что-то спросили, панна Кристина?

— Я увижу Яна?..

— Надеюсь, — устало улыбнулся Коблиц. — У вас найдется что-нибудь перекусить?

— Ой, ради бога, простите! — засуетилась Кристина. — Я совсем растерялась.

Пока она собирала на стол, Коблиц инструктировал ее.

— Если проверка документов, держитесь спокойно — вы это умеете. Липа абсолютно надежная. Начнут

спрашивать, куда и зачем — еду к жениху. Его данные мы с вами уже уточняли. Чемоданчик — самый

маленький.

— Спасибо. Обо мне не беспокойтесь. А как же вы, пан Коблиц? — в глубине ее глаз играли синие

блестки.

— Как получится, — усмехнулся Коблиц.

“Если бы ты только знала, девочка, — хотел сказать он вслух, но не сказал. — Мои абверовские

документы теряют силу. Эти черти затеяли обмен удостоверений. Через двое суток любой шуцман может

отвести меня в тюрьму. Но просто тюрьмой дело не кончится. За меня примется Фриче. И примется, полагаю, с

большим удовольствием… Так что завтра надо идти ва-банк. Хотите, позолочу вам ручку, моя верная

покровительница?..”

— Давайте, панна Кристина, за госпожу Удачу, — сказал Коблиц.

Он столько раз испытывал терпение этой госпожи… с ума сойти! И она ему все прощала.

Но однажды в голову пришла мысль: может быть это потому, что еще нет войны и люди не успели

ожесточиться?.. Впрочем, разведчики всегда находились в состоянии войны — поэтому они раньше других

привыкали к ожесточенности. Не падали бомбы, не рушились города. Но война — негромкая, часто скрытая от

людских глаз — уже шла, руинами становились чьи-то души. Разрушались люди — а уже потом должны были

стать развалинами города и села…

Артур Коблиц изредка вспоминал бои на ринге. Лучшие свои годы он работал в среднем весе. Физически

он превосходил многих противников. Но его считали еще и технарем. Проигрывал редко, но проигрывал — без

этого нет спорта. А защита была поставлена превосходно. Лишь один раз Коблиц пожалел соперника — не

добил, дал ему прийти в себя после нокдауна. И тот испортил ему нос. С тех пор Коблиц никогда не жалел

противников в бою. Драться так драться…

Теперь снова предстоял бой, но на смертельном ринге. Вроде бы Коблиц предусмотрел все необходимое.

В последний момент за руль грузовика должен сесть подкупленный шофер. (Назначенный в рейс водитель

заболеет…) На выезде из города охрану обязан задержать Фриче. За мельницей фургон остановят. Дверцы не

пломбированы, ключ к замку имеется. Три–четыре минуты — и лишний ящик должен быть перегружен на

маленький крытый грузовичок. Он-то и пойдет в сторону немецко-польской границы. Польские пограничники