Кристина пришла поздно. Сбросила шинель прямо на кресло и, не ожидая вопросов, заговорила.

— Янек, милый, что-то происходит, не пойму. Последнее время у меня постоянное ощущение, что за

мной следят. Изредка выйду за пределы школы, выбегу на полчаса в магазин… и чудится мне, что чьи-то глаза

прилепились к спине. Оглядываюсь — вроде никого. А смутная тревога не проходит. Я не хотела тебе говорить.

Возможно, нервы, игра воображения. Но сегодня произошел странный случай. Мы ведь до сих пор не знаем о

судьбе моего брата. Поначалу я писала по старому адресу, потом началась война… Ты ведь тоже запрашивал. В

обеденный перерыв мы вышли с напарницами из школы в паб — выпить кофе со сливками. У дверей ко мне

подбежал мальчишка лет двенадцати. Сунул в руку маленький конверт. “Это вам, миссис”, — только и сказал.

Пока я разглядывала конверт, мальчишки и след простыл. В конверте оказалось вот что…

Кристина достала из нагрудного кармана удлиненный конверт, вытащила из него письмо, протянула Яну.

На простой почтовой бумаге синими чернилами по-польски было написано:

“Дорогая Кристя, прежде всего шлю тебе братский привет и сообщаю, что жив-здоров, так что давай без

паники! Ввиду сложившихся обстоятельств обойдемся временно без подробностей. Живу и тружусь ради нашей

родины. Ради себя и ради нее прошу: если подойдет к тебе человек и скажет: “Я от большого Руди”, — сделай

все, о чем он попросит. И не болтай никому. Это очень важно. Надеюсь на тебя и крепко целую. Дам о себе

знать, когда смогу. Твои брат”.

Ян повертел листок. На обратной стороне ничего не было. Он еще раз перечитал текст.

— Ты узнала почерк брата?

— Конечно. Почерк его. И стиль его. Только…

— Что — только?

— Понимаешь, Янек, что-то душа не приемлет. Не умею объяснить…

— Возможно, Руди — здесь и нуждается в помощи, — осторожно предположил Ян, желая успокоить

Кристину.

Чувствовал, что она испугана. В ее голосе проскальзывал страх. Вполне возможно, это всего-навсего

последствия постоянного напряжения, бомбежек, ночных дежурств.

Однако письмо Яну не понравилось. Если Руди в Англии, почему он не выйдет на Яна? Не знает, что Ян

тоже тут? Тогда как он узнал о Кристине? И к чему такая таинственность в письме? В общем, вопросов

возникло много. Кроме того, Яна встревожили подозрения Кристины. Кто мог за лей следить? Интеллидженс

сервис? Но у этого учреждения имелись иные возможности для установления лояльности сотрудников.

Гитлеровские агенты? Хотя английская контрразведка добилась немалых успехов в ликвидации немецкой

агентурной сети, в принципе, подобное не исключалось.

Однако если слежка существовала, то была ли связь между ней и врученным письмом? А может, слежка

лишь почудилась Кристине и письмо — простое совпадение?

В глубине сознания Ян отбрасывал элемент случайности. Жизнь учила его, что недооценка фактов

приводит к серьезным промахам. Тем более, речь шла о Кристине.

Ян смотрел на любимое лицо с бездонно-синими глазами, на чуть заметные усики над верхней губой,

которые его всегда так волновали, на хрупкую фигуру в строгой армейской форме — и его охватывала горячая

нежность. Она ведь не была трусихой, его Кристина. Сколько осталось за плечами трудных дней, опасностей,

переживаний! Это милое, ласковое существо ни разу не дрогнуло. И вот сейчас в ней что-то сломалось. Кристя

испытывает страх…

Ян лихорадочно думал, что следует предпринять. Обратиться к сотрудникам службы безопасности?

Показать им письмо? Но это, вероятно, поставит крест на работе Кристины в шифровальном отделе. Женщина

может очутиться меж двух огней. Промолчать? А если дело действительно серьезное? Ведь совершенно

неизвестно, что последует за письмом. И все же, наверное, стоит выждать. Но в то же время и

подстраховаться…

— Ты говоришь: возможно, Руди здесь и нуждается в помощи, — начала вслух размышлять Кристина. —

Но если это так, почему он не найдет меня? Он же знал, где меня искать, раз передал письмо…

— Кристя, дорогая, вопросов немало. Самое главное, ты должна быть очень осторожна. Лучше всего