– … Это мужчина, - бормотал Маркин, стараясь проговаривая все увиденное точно зафиксировать.
– Характерная форма черепа. Отмечены множественные повреждения кожного покрова... Отсутствует рука... Предположительной причиной смерти являются ранения в области грудной клетки... Так, вот входные отверстия... Это точно он! Проклятый азиат! Все-таки я его достал!
– из кармана брюк он вытащил перочинный нож и, отковырнув кусочек плоти, положил его в заранее припасенный пакетик.
– Что же они с тобой сделали такого?
– лезвие ножа легко вошло рядом с раной.
– Так, еще надрез.. посмотрим из чего ты сделан.

Лоскутья кожи словно ужасная ткань вывернулась и обнажила грудную клетку.

– О!
– издать восторженный возглас в такой ситуации мог определенно лишь полный безумец или настоящий профессионал; кем из них был Маркин сказать сложно, но определенно он не был дураком.
– Какие прелестные косточки!
– Тонкие пальца мягко касались странных утолщений на грудине.
– Это же настоящий рыцарский панцирь!
– вдруг в сочленении костей он нащупал какой-то металлический кусочек.
– Вот значит как... Пуля!
– Большой и указательный палец держали деформированную пулю.
– Но почему не видно следов хирургического вмешательства?! Где швы? Где они?

Это было страшное зрелище, ужасающее своей сюрреалистичностью. Вспотевший небритый мужичок с горящими глазами ковырялся в человеческих останках. Голыми руками он что-то поднимал, отодвигал, потом снова приподнимал...

– … Все, пора, - буркнул он, закидывая тело ветками и мхом.
– На это я даже и не надеялся.

До лагеря он добрался к вечеру. Его одежда была насквозь мокрой, хоть выжимай!

– Где же ты в такую сушь воду то отыскал, Семен?
– со всех сторон слышались легкие подначки.

– Что же меня купаться не позвал? Я бы пошла...

– А ведра то, ведра, где?

Он лишь смущенно разводил руками — мол, дурак, чуть в болоте не утоп. Именно так с улыбкой на губах он бы и добрался до своей землянке, если не одно но... Из-за дерева прямо на него вышла высокая девушка в мужских брюках и солдатской гимнастерке. Ее распущенные волосы волной растекались по плечам и пропадали на спине.

Он встал, как вкопанный. Улыбка, которую он мгновение назад так щедро раздавал, медленно превращалась в неопределенную гримасу. Она тоже остановилась... Их разделяло несколько метров.

– Леся, солнышко мое, что ты тут делаешь? Пошли домой, пошли, - какая-то закутанная в шаль женщина встала между ними и попыталась ее увести.
– Ну, что ты заупрямилась... Командир же сказал тебе...

Девушка смотрела прямо на него, а ее ярко-синие глаза, казалось, прожигали в нем страшные раны. «Это же она!
– его сердце ухнуло в бездонную пропасть, увлекая за собой и его самого.
– Это же та самая девка из села!». Перед глазами словно наяву встала часто прокручиваемая в мозгу картина... Медленно летит пуля. Видна каждая ее щербинка, каждая бороздка... Вот она касается легкого девичьего платья и от него летят клочья ткани и плоти. Стреляет второй. Карабин дергается словно живой, выбрасывая золоченную гильзу куда-то в высокую траву! Снова попадание! Девушку делает шаг назад... На ее бледном лице ни кровинки, только глаза сверкают синим пламенем... Еще выстрел! На животе расцветает кровавый цветок!

– Ты... Ты кто?
– его голос дрожал, но он никак с этим ничего поделать не мог.
– Как твое имя?

Женщина, не оборачиваясь, пробормотала:

– Дочка это моя Леська! Болезная она совсем...Как немец проклятый пришел, так толком и слова то не говорит... Иди, родимый, куда шел! Доча пошли! Ну, пошли, моя хорошая!

Женщина пыталась ее повернуть, но легкое, почти невесомое тело словно приросло к земле. Девушка продолжала смотреть на Маркина.

– Что уставилась?
– с ожесточением в голосе спросил мужчина; в этот самый момент он ясно почувствовал, как необъяснимый ужас начал медленно его душить.
– Что тебе надо?

Паника заполняла каждую клеточку его организма. Мозг просто выл от страха, от чего в кровь выплескивались громадные дозы адреналина. Неимоверно хотелось куда-то бежать сломя голову, нестись не разбирая дороги... Убежать, спрятаться, зарыться, лишь бы не видеть этого, лишь бы не ощущать этого ужаса...

Ноги сковало. Дернуться не было сил! Синие глаза пожирали его изнутри!

– Алеся, что ты тут делаешь?!
– раздался недовольный мужской голос, мгновенно разрушивший оцепенение.
– Я же сказал, что не надо бродить одной по лесу! Так я смотрю выполняешь мой приказ?! Да?! А вы, мамаша, куда смотрите? Видите девка не в себе... Вдруг, что сотворит... Прямо не партизанский отряд, а детский лагерь!

Из девушки будто вынули стержень. Мать сразу же ее подхватила за руку и повела в сторону поляны.