А на груди в белой спортивной майке общества «Океан» сверкали так необходимые команде три прекрасные парусные иглы!

Совсем изменивший мнение Челкашкин кричал:

— Привет, Матрёшкина! Ты даёшь, Матрёшкина!

А Матрёшкина удивлённо смотрела на краснеющего Солнышкина и говорила:

— Слушайте, а ведь вы, именно вы мне недавно приснились!

— Интересная ситуация, — заметил Федькин и вдруг взял, как гитару, обломок костыля. — Получится отличная морская песня.

И снится дивный сон Татьяне:

Она кочует в океане...

На палубе снова поднялся оживлённый шумок.

А внизу, за бортом, плеснула в воде байдарка и, всё ещё лёжа в купальнике на матрасе, спутница Матрёшкиной повернула каштановую голову, повела одним глазом и капризно сказала:

— Ну что там за шум? Неужели нельзя потише. Дайте немного отдохнуть!

ЧТО ЭТО С ВАМИ, СОЛНЫШКИН?

Обмен информацией занял несколько минут.

Челкашкин рассказал о некоторых событиях минувшей ночи, об истории с радиограммами, о бедственном положении экипажа и гениальном выходе, который почему- то пришел в голову не ему, а Солнышкину.

Быстренько тараторя и поглядывая на Солнышкина, Матрёшкина рассказала, как её турнули ни за что ни про что из сборной Океанска, как она сама отправилась в одиночный поход, как во время шторма в мачту треснула молния...

— Но как тебя занесло сюда, на наше счастье?! — воскликнул Челкашкин.

— Странный вопрос! — Матрёшкина удивлённо повела головой. — Миллионов

на туристическую поездку у меня не водится, а постоять под пальмой на тропическом острове и покачать на ладони кокосовый орех кому не хочется? А? — И она так покачала крепенькой загорелой рукой, что у Солнышкина захватило дух. Эта Матрёшкина ему явно нравилась. И думала она точно так же, как Солнышкин, — да и все его друзья.

Моряков смотрел на гостью с уважительным интересом, Пионерчиков с некоторым смущением: ничего себе, принять известную спортсменку за древнего ящера! А Челкашкин гордо посматривал то на одного, то на другого: каково? Знай наших!

— А что это? — спросил он вдруг и показал глазами вниз, где на матрасе, положив ногу на ногу, продолжала лежать её спутница.

— Выловила в океане вместе с надувным матрасом. Вот и тяну с собой! Не возвращаться же из-за этого к берегу!

Спутница за бортом, переложив ногу на ногу, снова сверкнула глазом. А Матрёшкина звонко заявила:

— Ну, кажется, пора за дело? — Терять время было не в её правилах.

— Разумеется! — согласился Челкашкин.

— Разумеется! — радостно подтвердил Солнышкин, подтаскивая к спортсменке ворох белья. — Начнём шить.

— Только с моей иголкой, пожалуйста, по* аккуратней, — донёсся голос из-за борта. — Она там у вас на майке третья снизу...

— Ничего себе! Весёлая история, — усмехнулся Челкашкин и специально взял у Матрёшкиной третью снизу иголку.

Через минуту об этом друзья забыли, потому что сразу в шесть рук уже шили для «Даёшь!» спасительный парус.

Он рос и начинал трепетать: ветерок подкатывался под него, нетерпеливо стараясь наполнить парусину.

Знатоки волновались, советовали, гадали:

— Бром-марсель.

— Не марсель, а стаксель...

Но Матрёшкина поправила:

— Ну и ну! Сразу же видно, большой прямой парус!

— Главное, живой! — вставил Федькин, наигрывавший на гитаре возле трюма какую-то весёленькую мелодию.

— Так кто шьёт! — гордо воскликнул Челкашкин и громко подчеркнул: — И какой иглой!

Солнышкин рядом с Матрёшкиной старался изо всех сил. На подбородке повисли капельки, он просто сиял. Казалось, они с Матрёшкиной светились, как два работящих солнышка. Работали они так радостно и так дружно, что ходивший вокруг Борщик растроганно вздохнул:

— Молодцы! А Солнышкин и раньше был молодцом — а тут просто не узнать человека!

Солнышкин покраснел. А Челкашкин вдруг вскинул глаза и сказал:

— А что тут такого? Я уже давно предполагал: каждому Солнышкину нужна своя Матрёшкина!

Солнышкин, притаив дыхание, промолчал, а Матрёшкина, усмехнувшись, заметила:

— А куска-то паруса не хватает.

Борщик с готовностью подскочил:

— Так возьмите мой фартук. Я же предлагал с самого начала!

— Его только и не хватало! — вставил Федькин.

— Ну что вы, — укоризненно посмотрела на него Матрёшкина. — Просто найдётся ещё кое-что.

И, спустившись в байдарку, она принесла свой маленький, видавший виды парусок.

Солнышкин онемел, он засиял от прекрасного поступка, хотя и сам поступил бы точно так, и вдруг неожиданно для самого себя чмокнул в щёку знаменитую воспитанницу знаменитого доктора.