У Солнышкина для этого появилась ещё одна особая причина.

До встречи с путешественницами Солнышкин свободное время проводил за, бесспорно, любопытным занятием: с помощью увеличительного стекла он выжигал на отполированных дощечках пейзажи мест, в которых они побывали, и передавал на камбуз. Так что Борщик, кроша лук или морковку, запросто вспоминал пальмы Кубы, пески Африки, вулканы Японии.

Последней Солнышкин повесил ему на стенку фантастическую картину древней Антарктиды, которую кок принял с некоторой опаской, но и особым почтением: среди зелёных пальм и папоротников по знойной когда-то антарктической земле гордо шагал их живой динозавр, над которым, раскинув крылья, летел гигантский птеродактиль...

Но теперь этим занятиям пришёл конец. То и дело выглядывая на палубу, Солнышкин помогал крепенькой загорелой Матрёш- киной подтягивать шкоты, ловить ветер — управлять парусом, и дело шло так хорошо, что Моряков и Челкашкин переглядывались с удовольствием: вот это работа! Есть на что посмотреть.

И понятно: хорошо сделанное общее дело очень сближает людей — особенно такое, как хорошо сшитый сообща парус, который тя¬

нет вперёд целую команду хороших весёлых друзей!

Смотришь, утром ещё говорили они друг другу: «Солнышкин, вы не могли бы подвинуться» или «Извините, уважаемая Матрёшкина», а вечером уже запросто: «Солнышкин, ну-ка подтяни свой край!», «Слушай, Матрёшкина! А ты в океане не пела песню про весёлый ветер?»

Так вот, в какой-то момент, когда парус потянул особенно весело и Матрёшкина, глядя, как резво ныряют дельфины, запела: «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер, весёлый ветер, весёлый ветер...» — Солнышкин и спросил:

— Слушай, Матрёшкина! А ты в океане не пела песню про весёлый ветер? — Ведь она ему слышалась задолго до встречи!

— Каждый день!—сказала Матрёшкина. — Я её всегда пою.

— Все уши просквозила, — вставила вдруг загоравшая на своём матрасе спутница.

— А эту песню пела ещё моя бабушка, когда ходила по морям. Очень любила.

— А что, твоя бабушка тоже ходила по морям?

— По всем! Капитаном!

— Так это твоя бабушка — знаменитая Матрёшкина? — изумился Солнышкин. — Та, которая водила караваны судов через все штормы, грозы, бомбёжки?

— Моя! — просто ответила Матрёшкина. И рассмеялась: — А я ей теперь доказываю, что тоже кое-что могу и сумею...

— Так надо ей дать радиограмму, что тебя подобрали на судно! Чтобы она не волновалась, — заявил вдруг Солнышкин.

— Ну, во-первых, не подобрали, а во-вторых, не надо, — сказала Матрёшкина. — Иначе бабушка наверняка решит, что все беды у парохода «Даёшь!» из-за меня! А вот пройду на байдарке по всем местам, где она ходила на пароходах, по всем Камчаткам, по Курилам — тогда другое дело! — заключила Матрёшкина.

— Одна?! — изумился Солнышкин.

— Ну это, пожалуй, легкомысленно, — заметил Челкашкин, спустившийся подравнять паруса.

— А что тут такого, — рассмеялась Матрёшкина так, будто проделать подобное плавание было всё равно что сплясать какую- нибудь летку-енку. Глаза её синели, как два весёлых земных шарика, залитые океаном, и не оставляли никаких сомнений в том, что всё так и будет.

— Но одна! — повторил молодой штурман.

— Так, может, ты хочешь составить компанию? — живо спросила она.

Челкашкин сам себе усмехнулся.

Солнышкин оторопел. Он не поверил своим ушам и почти выкрикнул:

— Конечно, хочу!

При этом заявлении Землячок за бортом так подпрыгнул, будто готов был предложить для этого путешествия свою собственную спину.

— Ну что ж, тогда привыкай держать парус покрепче! — улыбнулась Матрёшкина, и они вдвоём запели: «Весёлый ветер, весёлый ветер, весёлый ветер...»

Понятно, под такую песню парус загудел ещё сильней, а «Даёшь!» ещё быстрей побежал к лагуне Тариоры, дно которой было усеяно великолепными жемчужинами.

ЛИШЬ ОДИН МАЛЕНЬКИЙ ИНЦИДЕНТ

Плавание проходило без приключений и каких бы то ни было инцидентов. За исключением одного, о котором стоит упомянуть, потому что на какое-то время он малость подпортил весёлой команде хорошее настроение.

Все думали, как выбраться из трудной ситуации. Солнышкин думал даже тогда, когда вертелся на перекладине! Он говорил: «Раковины нас спасут!» И все улыбались:

— Молодец, Солнышкин! Правильным курсом плывём, Солнышкин!

Перчиков почти не выходил из рубки и слушал информацию, не подвернётся ли ещё какой-нибудь удобный вариант для парохода «Даёшь!».

Кок Борщик тоже способствовал движению парохода и творческой мысли экипажа. Каждую свободную минуту между тем, что варил, кормил пингвинов и поднимал фартук, он то подбирал с палубы летучих рыб, то забрасывал в воду усаженную крючками кальмарницу и вытаскивал даже днём одного за другим хрюкавших и плескавшихся чернилами кальмаров.