старались похоронить, как собаки и кошки хоронят, забра¬

сывая землей, свои испражнения. «Это их дело,—думала

Марселина,—но пусть они не трогают Франсиску. У каж¬

дого свой нрав — каким ты уродился, таким и останешься».

15

— Само собой, этим образинам не по нутру, что на ку¬

му заглядываются мужчины. Вот они и клюют ее, как бе¬

лую ворону,—с досадой проворчала она, собрала грязные

пеленки и, обойдя стороной женщин, направилась к реч¬

ке стирать.

Стемнело. Солдаты сложили инструменты и взялись

за другие дела. Лошадей согнали в табуны, и каждый при¬

нялся чистить своего коня скребницей и щеткой, внима¬

тельно осматривать копыта и смазывать потертости. В пус¬

тыне лошадь решает исход боя. От нее зависит судьба

всадника. Й индейцы, и солдаты больше надеются на сво¬

их лошадей, чем на оружие. К тому же у тех и у других

любовь к лошадям в крови. Для жителей пампы, где без¬

брежные просторы раскинувшейся скатертью земли дела¬

ют человека ничтожным, круп лошади — это вершина, с

высоты которой они всматриваются вдаль и торжествуют

над равниной, гнетущей пешего, уподобляя его жалкому

червю.

Костры бивака слабым светом озаряли палатки. По¬

кончив с осмотром лошадей, солдаты тщательно почисти¬

ли оружие. Потом было выделено ночное охранение—часо¬

вые и дозоры. Первым с запасными лошадьми на поводу

ушел передовой дозор под командой сержанта Сории. Со¬

рия был озабочен. За несколько минут до того, как он сел

на коня и тронулся в путь, к нему подошла Марселина и

сказала:

— По-моему, нынче ночью она разрешится: уже нача¬

лись схватки, вот-вот родится ребенок.

— Тогда надо позвать доктора,—с тревогой прогово¬

рил он.

— Не беспокойся, кум, это—женское дело. Положись

на меня.

Дозор рысил за сержантом. Капрал Басан, видя, что

его друг поглощен своими мыслями, хранил молчание. По

мере того как они удалялись от лагеря, свет костров сла¬

бел и наконец исчез, слившись с мерцанием светля¬

ков. Солдаты ехали понуро и, сонные от усталости, пока¬

чивались в седле. Сория встряхнулся: следовало быть

начеку. Впрочем, он не принял особых мер предосторож¬

ности, хотя равнина тонула в непроницаемой тьме. Ему

трудно было бы объяснить, почему он действует с такой

16

уверенностью во вражеской зоне и почему в других слу¬

чаях продвигается с опаской, готовый в любую минуту от¬

разить нападение или обойти засаду. Индейцам никогда

не удавалось застичь его врасплох. Он не мог бы сказать

определенно, по каким признакам он догадывался о гро¬

зящей опасности. Быть может, он чуял ее в воздухе, слы¬

шал в шорохах травы или в тревожной тишине пампы.

Быть может, он угадывал ее в полете птиц, в крике куро¬

патки или в примятом кустарнике. Он инстинктивно под¬

мечал эти признаки и инстинктивно настораживался. Его

способность предчувствовать опасность, как собаки пред¬

чувствуют смерть человека, не раз поражала его самого.

Если эта способность и не была врожденной, то он при¬

обрел ее еще ребенком и развил за годы военной службы

в разведках и дозорах.

Сорию еще мальчишкой забрали в солдаты при очеред¬

ном наборе к югу от Санта-Фе. Он едва успел повидать¬

ся с безутешно плачущей матерью, когда его, как скотину,

гнали вместе с другими новобранцами. В батальоне не

жалели колодок и палок, чтобы выбить из головы у таких,

как он, мысль о побеге. Но если он и смирился со своим

новым положением, причиной тому был не столько страх

перед наказанием, сколько сама служба. Тяготы солдат¬

ской жизни мало чем отличались от того, что он уже из¬

ведал: ему были не вновь голод, холод и побои. Правда,

он страдал от сознания, что уже не волен скакать куда

вздумается. С опасностями боя он свыкся еще до того,

как стал солдатом. Имению, где его отец ходил за скотом,

постоянно грозили набеги индейцев. И не раз, когда он