В тесном блиндаже, где заседало бюро, негде повернуться. Никто не произносил длинных речей. С рассветом мог начаться новый тяжелый бой.

– Комсомолец Березин воюет хорошо, - коротко сказал Богданов, - а коммунист Березин будет драться еще лучше.

Богданов знал, что у Березина горе: третьего дня лейтенант получил письмо, содержавшее страшное известие: его отец пропал без вести...

Бюро закончилось. Все разошлись. Богданов и Иващенко остались одни.

– Как дела в первом дивизионе?
– спросил Богданов.

– Окопы вырыты мелко, - рассказывал Иващенко, - ровики для боеприпасов не отрыты. А ведь ясно: если инженерное оборудование плохое - значит, будут потери.

– Это несомненно, - подтвердил майор.
– Ну а вы потребовали, чтобы исправили?

– Да, - ответил Иващенко.
– Еще при мне все сделали.

– Вы знаете, есть решение Ставки об усилении обороны Одессы, - сказал Богданов.
– По сути дела, создана качественно новая организация. Признаться, я и раньше задумывался над тем, что целесообразно было бы как-то централизовать управление...

Иващенко молча слушал и одобрительно кивал головой. Решение Ставки, принятое 19 августа, о создании Одесского оборонительного района, объединявшего силы Одесской военно-морской базы и Приморской армии в одно целое, было, по его мнению, очень своевременным и разумным. Командующим оборонительным районом стал контр-адмирал Жуков.

– Подумайте, Яков Данилович, как нам церестроить партийно-политическую работу, чтобы она целиком отвечала интересам обороны города, - проговорил майор.

Разговор с комиссаром продолжался еще около часа. Потом Богданов взял со стола развернутую карту.

– Видели?
– спросил майор, показав комиссару на карте тонкую синюю подковку, опоясавшую подступы к городу.

– Клещи?
– спросил Иващенко.

– Это само собой, а вот посмотрите сюда, - Богданов провел карандашом по синей стрелке, направленной вдоль дороги.
– Поняли?

– Нет, - признался комиссар.

– Это то новое, чем гитлеровцы дополнили свой старый план, - пояснил Богданов.
– Сосредоточивая основные усилия на ударах по флангам нашей армии, чтобы зажать нас, как вы заметили, в клещи, гитлеровцы одновременно все эти дни добивались успеха и на этом направлении.
– Майор снова показал на синюю стрелку, протянувшуюся вдоль железной дороти.
– А вчера они одновременно нанесли удар и в центре.

– Теперь я понимаю, как мы оказались на главном направлении, - произнес комиссар.
– А Булдинку фашисты взяли?

– Взяли, да не удержали. Заставили их снова отдать, - успокоил Богданов.
– Морская пехота выбила. Мы корректировали огонь крейсеров «Красный Кавказ» и «Шаумян». В этом бою моряки на бронепоезде прорвались в тыл к гитлеровцам.

– Вот почему они пути разбирают...
– протянул Иващенко.

– Совершенно верно. Ну, что ж, Яков Данилович, я поеду, пожалуй, на огневые позиции, - поднялся майор.

– А я побуду до вечера на наблюдательных пунктах. Хочу, как стемнеет, на передовые пройти.

А огневики жили уже ставшей обычной фронтовой жизнью: улучшали оборудование орудийных окопов, совершенствовали маскировку. Таиров ходил от одного орудия к другому. «На наблюдательных пунктах лучше, - думал Гаджи, давая указания своим огневикам.
– Там меньше работы. И все же я не поменялся бы с командиром взвода управления. Другое дело, если бы назначили комбатареи...»

У блиндажей к Таирову подошел Пронин.

– Разрешите обратиться?
– козырнул разведчик.

– Слушаю тебя, - десело отозвался Гаджи.

– Я вот до поручению комиссара должен с вашими бойцами беседу провести. Расскажу им, что гитлеровцы на 23 августа парад в Одессе назначили. Ну, значит, какие наши задачи...

– Беседа ?
– очень даже хорошо! Только подожди немного, пока кончим оборудовать позиции, - попросил Таиров, - не собирай пока людей. Не мешай им. Понял?

– Хорошо, я подожду, - ответил Пронин.

– Ты сейчас кто - комсорг?

– Замещаю. Морщаков заболел.

Таиров открыл коробку с папиросами и протянул разведчику:

– Кури, Ваня. Значит, говоришь, парад?
– затянулся папиросным дымом Гаджи.
– Вот сукин сын Гитлер! Парад захотел...

Он бегал между окопами и блиндажами, вникая в каждую мелочь.

– Огневики-львы!
– кричал Гаджи.
– Больше жизни!

Они уже заканчивали маскировку, когда приехал Богданов. Таиров давно не встречался с командиром полка. Бму показалось, что Богданов похудел и еще больше осунулся. Продолговатое лицо командира полка было бледным, глаза ввалились, на висках отчетливо проступала седина.