— А что, соревноваться внутри своего колхоза ты уже считаешь ниже собственного достоинства? — с обидой спрашивает ее дояр с другой фермы.

— Соревноваться надо с победителями. Только это заставит нас подтянуться.

— Хорошенько подумайте, Фаризат, не спешите, — пытается вразумить ее Азамат. — А пока поезжайте-ка вы к ним на ферму, познакомьтесь и с ними, и с тем, как у них дело поставлено. На коров их посмотрите повнимательней. Да и к себе в гости пригласите животноводов с равнины. Всем от этого будет польза.

На том и порешили. Народ начал понемногу расходиться, но молодежь все не отходит от Азамата и Конака.

Конак неторопливо достает из кармана шелковый кисет, затем свою неизменную трубку, не спеша набивает ее и со вкусом затягивается. Кисет аккуратно свернут и спрятан в карман. Никто во всем ауле уже не курит трубок — все перешли на сигареты. Один только Конак хранит верность своей любимице. Глаза у старика хитро поблескивают. Видно, снова вспомнил какую-то байку. Так оно и есть:

— Знаете ли вы, откуда в наших местах пошли карманы? — важно начинает он. — Не знаете? То-то и оно! Придется рассказать, а то умрет старый Конак — кто вам об этом поведает? В давние времена, знаете, был такой обычай: жениха приглашали в дом невесты для знакомства и при этом подносили ему большую деревянную чашу, наполненную бузой. А накануне родители невесты долго кипятили эту самую чашу в масле... Войдет жених в дом, возьмет в руки чашу, — в нее без малого полведра бузы вмещалось, — поднесет ко рту, а скользкий сосуд у него из рук и выскользнет... То-то смеялись тогда над беднягой! И неряха-то он, и удержать ничего в руках не может. Потом, с годами, обычай этот немного изменился, и чашу с бузой начали вручать уже не жениху, а его дружке. Да и то не всякому парню оказывали такую честь, а только самому остроумному и расторопному. Да еще такому, кто б сумел одним духом осушить огромную чашу. Но редко кому удавалось допить бузу, не пролив ни капли. И вот однажды нашелся один умник — пришил к штанам кусок материи да и насыпал туда золы. Прежде чем принять чашу, потихоньку натер руки золой. Чаша у него и не выскользнула. Вот так, дети мои, и появились в наших местах карманы. Как там у других, не знаю, а у нас — точно. Это я вам истинно говорю...

Долго в ту ночь не гасили огонь на ферме. Долго разговаривала Фаризат с подругами. Судили, рядили, подсчитывали. Чуть не поссорились даже. Согласились все же на том, что не хуже они прославленных девчат из колхоза имени Ленина и что в грязь лицом не ударят. Время показало, что девушки не ошиблись в своих расчетах.

Ясное летнее утро. Асхат стоит на пороге отчего дома. Хорошо вокруг! Какой пьянящий, кристально чистый воздух, какой праздник красок! Позади осталась шумная Москва, пять лет учебы, многолюдье студенческих аудиторий, тишина читального зала, шорох перелистываемых страниц... Неужели все это никогда не повторится? Он — дома. Дома навсегда.

Первым на глаза Асхату попадается, конечно, вездесущий Конак. Гляди-ка, думает Асхат, старик ничуть не изменился. Все такой же неугомонный. Давно бы мог оставить работу, отдохнуть немного, да где там! Разве можно представить себе Конака без фермы и ферму без Конака? А ведь, если не считать столетнего Ачахмата, Конак едва ли не самый старый человек в ауле.

Старик обнимает Асхата, поворачивает его во все стороны и, видимо, доволен результатами осмотра:

— Молодец! Ты стал теперь настоящим джигитом. Поздравляю с окончанием учебы! Да продлит аллах твои дни!

Молодой человек тоже от души рад встрече с добрым стариком. На минуту он забегает в дом и возвращается с маленьким свертком.

— Не обессудьте, Конак. Это; конечно, пустяк, но примите на память. Из Москвы привез...

Старик долго распутывает узелок непослушными пальцами, разворачивает бумагу и вот в руках у него красивая деревянная трубка, украшенная металлической инкрустацией.

— Спасибо, сынок, обрадовал ты меня. Знаешь, у нас говорят: кто утешит старика, тому судьба пошлет радость. Пусть исполнятся твои желания.

Тепло попрощавшись с Асхатом и взяв с него обещание скоро приехать на ферму, растроганный Конак пошел своей дорогой.

«Хорошо, что я остановился на трубке, — думает Асхат. — А ведь сомневался. Пора, мол, старику бросить табак. Куда там! Не такой это старик — скорей умрет, чем расстанется со своей носогрейкой. Адемею я тоже привез подарочек — карманный фонарик и батарейки. Старому чабану фонарик всегда пригодится. Но каким образом вручить подарок? Адемей — отец Ариубат, будущий тесть, можно сказать. Так просто в дом к нему не зайдешь. Может быть, лучше передать через Ариубат? Тоже неловко как-то».

Асхат досадливо морщит лоб, а между тем, к нему уже торопится Назир. Друзья обнялись.

— Что, старик, только приехал и уже заскучал? — шутит Назир, похлопывая друга по плечу.

— Нет, вроде бы заскучать еще не успел. Поговорил вот с Конаком. Молодец старик, ничего не скажешь!

— Ты гляди: бегом бежит в гору, подпрыгивает, как старый козел. А вон и наш друг Ахман шествует, — улыбается Назир. — Сейчас я его разыграю. А ты помалкивай — не мешай мне. Ладно?

Ахман, увидев Асхата и Назира, прошел мимо сельсовета и степенной походкой направился к ним. Торжественно и молча пожал руку Асхату, небрежно Назиру.

— Ты, Асхат, кажется, немного похудел.

— Шутишь, друг, каким был, таким остался.

— Пожалуй, что и так, — откликается Назир. — В Москве, видно, есть все, что нужно человеку. Послушайте, ребята, раз уж мы после долгого перерыва снова собрались вместе, давайте, как в прежние времена, совет держать. У меня к вам серьезное дело.

Ахман с Асхатом недоуменно переглянулись.

— Что за дело? — спрашивают они одновременно.

— Сегодня я наконец выбрал себе невесту, — заявляет Назир.