— Опомнись, Хусей! — увещевает товарища Башир. — Что за чушь ты несешь? Зря только обидел Ларису.

— А она меня не обидела? Что все это значит, по-твоему?

— Остынь, не торопись с выводами. Поспешишь — людей насмешишь... Поди лучше догони ее и сам обо всем спроси. Да не забудь извиниться — ты тоже, знаешь ли, был хорош.

— Никуда я не пойду! Она, наверное, побежала за своим красавчиком, а я должен догонять их.

— Не говори глупостей. Иди...

— Пойдем вместе.

— Пошли.

Они искали ее, но девушки нигде не было видно...

Вы спросите: куда она подевалась? Может быть, и впрямь, обиженная Хусеем, пошла вслед за Шамилем, которого только что сама обидела? Ничуть не бывало. Уткнувшись лицом в подушку, лежит она на постели, в комнате общежития, и плечи ее вздрагивают от прорвавшихся рыданий. Даже не слышит она осторожного стука в дверь. Ребята входят в комнату — она не поднимает головы. Хусей сам вот-вот заплачет, и лишь сознание того, что слезы не к лицу настоящему мужчине, удерживает его от этого.

Башир тихонько подходит к девушке и касается ее плеча:

— Перестань, Лара!

Девушка вскакивает с постели, пытается скрыть слезы, но тут же, поняв, что это безнадежно, роняет голову на грудь Баширу и заливается пуще прежнего.

— Зачем он меня оскорбляет? — бормочет она. — Разве он меня не знает?..

Башир растерянно гладит Ларису по голове. Утешать плачущих девушек он не умеет. Хусей угрюмо молчит, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, хватит, прошу тебя... Хусей ошибся. Чего не сделаешь сгоряча? Вот он пришел просить у тебя прощения, посмотри! — При этом Башир весьма ощутимо наступил на ногу Хусею. Но тот продолжал молчать, а Лариса — плакать.

— Полно, полно, — нежно шепчет Башир, снова толкая товарища ногой, — погляди: Хусей сейчас сам заплачет! — И он отрывает голову девушки от своей груди.

— Если я виноват, то прости, — наконец с трудом выдавливает из себя Хусей. Тон, которым он это говорит, не нравится Баширу.

— Скажешь, не виноват? — наступает он на друга. — Сейчас же проси прощения! Такую девушку обидел!

— Прости, Лариса, я действительно вел себя как свинья, — говорит Хусей и протягивает девушке руку. Но она не берет ее, и тогда Башир сам соединяет их руки:

— Помирились? Вот и ладно. Если бы все беды на свете было так легко исправить... А теперь, Ларка, выкладывай нам все, как есть, с самого начала.

По-прежнему не глядя на Хусея, Лариса рассказывает о том, что произошло между Шамилем и ею.

— Теперь скажи мне, в чем моя вина? — заканчивает она свой рассказ, обращаясь по-прежнему к одному Баширу.

— Ни в чем ты не виновата. Ты умница. Может, после такой отповеди этот безмозглый баран возьмется, наконец, за ум. Нет худа без добра. Ну, а ты-то, — обращается он к Хусею, — видишь теперь, как ты ее незаслуженно обидел, можно сказать, даже оскорбил, ревнивец несчастный.

— Виноват, сознаюсь...

— То-то... А ты, Лариса, забудь об этом недоразумении. Прошу тебя... Будто ничего и не было. Ладно? Учти еще и то, что этот неразумный сам пришел просить у тебя прощения. Тоже мне, феодал выискался!

Но Лариса по-прежнему грустно смотрит мимо Хусея.

— Ну, улыбнись разочек, — терпеливо уговаривает ее Башир. — Если ты сейчас не улыбнешься, мы оба уйдем от тебя с разбитыми сердцами. Ты ведь не хочешь этого? — Башир посмотрел на часы и быстро стал прощаться, сославшись на телефонный звонок от сестры, которого он, дескать, должен дожидаться на почте.

После его ухода в комнате воцарилось молчание. Хусей попробовал было несмело улыбнуться, но девушка не обратила на это никакого внимания.

— Выходит, он обещал тебе исправиться? — спрашивает, наконец, Хусей.

— Да, — односложно отвечает Лариса.

И опять молчание. Оба они сейчас думают о Шамиле. «И откуда только он свалился на мою голову, — сокрушается Лариса, — весь вечер испортил!» И у Хусея есть основания припомнить старые обиды — то, как однажды Шамиль отобрал у него носилки, чтобы работать в паре с Ларисой, да еще при этом обозвал его «ребеночком»... И то, что Шамиль всегда старается танцевать именно с Ларисой, отбивая ее у других парней. И то, как загораются его нагловатые глаза, когда он смотрит на нее... В общем, подозрения еще не оставили Хусея, и сейчас у него на душе скверно.

— Ну, а если он исправится, станет человеком, что тогда? — спрашивает Хусей, ища ответа на свои мысли.

— Не знаю... Наверное, будет жить, как все живут, трудиться. Это уже — его дело.

— Безусловно... Я тоже думаю, что это — не твое дело.

— Хусей, умоляю тебя, оставь в покое Шамиля! И так вы мучите меня весь вечер.

— Он или я?

— И он, и ты, — резко ответила девушка.

Хусей замолчал. Однако, чувствуя в глубине души, что виноват, решил поправить дело, но, к сожалению, взялся за это неудачно: