покинула кабинет.

Я прошмыгнула мимо него на кухню. Мама сделала папино любимое жаркое, что,

возможно, смягчит его. Я сажусь за стол, мама сидит рядом со мной, а папа — напротив нас. Я

хочу спросить что-нибудь о нападении или о Зевсе, ушедшем со сцены. Затем я вспоминаю, что

сегодня президент Картье, как предполагается, будет произносить речь, и надеюсь, это будет

способствовать разговору.

— Ты не собираешься включить телевизор? — осведомляюсь я.

— Зачем мне это делать? – спрашивает отец, накалывая на вилку кусочек жаркого. — Я уже

знаю, что она собирается сказать, и, честно говоря, я устал это слушать. Я бы предпочёл обсудить

твоё обучение. Сибил, кажется, довольна тобой.

— Ну, у меня была лишь одна встреча с ней. Наше сегодняшнее занятие было отменено, —

я озадачено смотрю на папу. Он должен был знать, что Сибил отменила наше занятие.

— Конечно, — произносит отец, но я чувствую, что есть что-то, о чём он мне не говорит.

Мы провели остаток ужина, слушая мамины рассказы о её последнем исследовании одного

из видов заживляющего геля. Я стараюсь следить, но я слишком сосредоточена на времени,

которое тикает всё ближе и ближе к тому, когда мне надо уйти. В итоге, папа уходит в свой

кабинет, предоставляя мне шанс.

– Я думала, что могла бы пойти к Гретхен на какое-то время, — говорю я маме, в то время,

как она покидает кухню. — Хорошо?

Мама подходит и целует мою щёку.

— Конечно. Однако будь дома через час. У тебя завтра школа.

Я выхожу из своего дома и поворачиваю налево, как будто я иду к дому Гретхен,

находящемуся в конце моей улицы, но вместо этого я пересекаю главную дорогу и на тротуаре

поворачиваю в противоположное направление, в сторону электрона. Я вынимаю телефон из

куртки и пишу Гретхен: « Я у тебя дома, хорошо?» Я знаю, она меня прикроет. Мне только надо

придумать объяснение, которое скажу ей позже. Что ж, с этим разобрались. Я надеваю на голову

капюшон куртки и проскальзываю на первое сидение ближе к двери. В это время в троне

практически никого нет — несколько работников склада и всё. Я жду остановку в Бизнес Парке,

чувствуя, как сердце бьётся в груди.

Я стараюсь очистить свою голову, когда подхожу к Фонтану Гордости, минуя здание

Управляющих и спускаясь по аллее между ним и штаб-квартирой Парламента. Оно темнее

здешней темноты. В нём нет видимых дверей и входов.

Обычный человек может подумать, что аллея заходит в тупик. В конце концов, здесь ничего

нет, кроме большой цементной стены в самом конце, соединяющей одно здание с другим. Но я

знаю больше. Цементная стена имеет доступ к подземному эскалатору, проходящему от здания к

зданию. Таким образом, химики, управляющие, члены Парламента могут перемещаться между

зданиями, оставаясь невидимыми. Я никогда не была на этом эскалаторе, и, насколько я знаю, он

разрешён только для главного персонала. Сегодня мне он не понадобится.

Я дохожу до конца переулка и нахожу в проходе отверстие, которое я и искала. В темноте

ночи кажется, что здесь ничего нет, но на самом деле, через несколько шагов находится служебный

вход в здание. Я вынимаю фонарик, который я взяла, включаю и свечу им в отверстие, почти падая

назад, когда свет попадает на человека, стоящего возле двери.

— Что ты делаешь? – шепчу я. – Тебе повезло, что я не закричала, убегая ещё до того, как

мы начнём.

Джексон смеётся.

— Не-а. Я был уверен в тебе.

— Что ж, отодвинься. У меня есть ключ.

— Главный ключ?

— Да, я взяла его из папиного кабинета. Как ещё мы собирались попасть?

Джексон качает головой, видимо, от страха.

— Я думал, мы сделаем нечто обычное, например, взлом. Но, это отлично, — он говорит

это, пока я прикладываю карту и держу дверь, чтобы он попал внутрь. — Это, безусловно,

отлично.

Мы медленно идём по коридору, Джексон настаивает на том, чтобы идти первым, пока мы

не достигаем служебного лифта, находящего в самом конце. Сканер выступает из стены рядом с

лифтом. Я прикладываю карту, надеясь, что главная ключ-карта подходит ко всем сканерам в

здании, и двери тут же открываются. Как я и предполагала.