входную дверь, зовя мою маму. Ло помогает мне устроиться в гостиной, приносит воды и садится

напротив меня. Никогда в жизни я не видела его таким нервным и напуганным.

— Я смогу с этим справиться, — говорю я.

Он кивает.

— Я знаю.

— Тогда в чем проблема?

— Я не могу. — Он кусает губу и потирает подбородок. — Это я во всем виноват.

— Ты виноват?

— День взрыва, — говорит он. — Помнишь?

— Немного. Джек… — я обрываю себя. — Он сказал, что исцелил меня. Ты не виноват.

— А вот и нет. Ты кричала. Я боялся, что ты умираешь. Поэтому я упросил его это сделать.

Он не хотел. Я заставил его, а теперь… — Он берет меня за руку. — Мы что-нибудь придумаем.

Не переживай.

Что-нибудь придумаем? Здесь нечего придумывать. Я на какую-то часть Древняя, может,

даже наполовину. В моем теле течет ксилема, размножаясь каждую секунду. В воздухе распылили

нейротоксин, и прямо сейчас я его вдыхаю. Это ведет к одному достаточно неприятному факту:

скоро я умру. Вопрос только в том, как долго мне осталось жить?

Глава 25

К тому времени, как мама приходит с работы, болезнь поглощает меня. Гретхен и Ло

поднимают меня в мою комнату и остаются, чтобы помочь добираться до ванной и обратно.

Каждые несколько минут они просят позвонить моим родителям. Я думала, что сама справлюсь.

Думала, что мне станет лучше, или я привыкну к ужасному изнеможению. Но каждая следующая

секунда намного тяжелее предыдущей, и прямо сейчас я хочу, чтобы мама вернула меня в

нормальное состояние.

Гретхен приводит ее ко мне в комнату, и я могу сразу сказать, что она в полнейшем ужасе. В

городе становится все беспокойнее. Оперативники выставили охрану по всему периметру, они все

вооружены, и им приказано стрелять в каждого, кто выглядит подозрительно. Я не уверена, от кого

они обороняются. Полагаю, от армии Древних, значит, несмотря на нейротоксин, они боятся, что

Древние найдут способ атаковать.

Но если в городе еще остались Древние, то почему нет ни единого признака их

присутствия? Как минимум, я ничего не слышала об одном их представителе… Я стараюсь

игнорировать боль в груди, возникающую при мысли о нем. У меня не было возможности сказать

ему прощай. Прощай. Я и не думала, что такое произойдет. Сейчас мне плохо, а он меня бросил.

Нет ни единой причины верить, что мы когда-нибудь снова увидимся.

Я гляжу в никуда, игнорируя мамин тревожный взгляд. Она кладет руку мне на лоб, смотря

на мои щеки.

— Ты слишком бледная, — произносит она с сильным беспокойством в голосе. — Когда

тебе стало плохо? Ты съела что-нибудь не то? Ты…

— Мама, я на какую-то часть Древняя, может, даже наполовину. Мы не уверены.

Ее голова резко дергается.

— Что? Это не возможно. Будь серьезна. Что с тобой произошло?

— Она говорит серьезно, миссис Александр, — говорит Лоуренс.

Мама переводит на него взгляд, а затем на Гретхен, которая кивает головой в знак

подтверждения его слов.

— Нет, это не так. Говорю тебе, это невозможно.

Все молчат в течение одной долго секунды, не зная, как ее убедить. Я внезапно понимаю,

что надо сделать, чтобы она поверила.

— Мама, это действительно так. Посмотри на мои глаза. Они должны быть такими же

изумрудными, как и у тебя, но…

Мама подносит ко рту дрожащую руку, ее глаза наполняются слезами.

— Я не понимаю. Как это с тобой произошло?

— Мне жаль. Я…

К шее подступает жар, и я бегу в ванную, надеясь справиться с тошнотой. Мама следует за

мной, придерживая мои волосы и говоря себе что-то шепотом, а мне становится только хуже и

хуже. В итоге мое тело падает на пол ванной, и холодный кафель успокаивающе прикасается к

моему лицу, пылающему от жара.

Гретхен вбегает со стаканом воды, помогая мне сделать небольшие глотки. Я делаю

глубокий вдох, потом еще один и закрываю глаза. Через несколько секунд мама помогает мне

встать и проводит обратно в кровать.

— Я сейчас вернусь, — говорит она. — У меня есть кое-что, что может тебе помочь.

Посмотришь за ней? — спрашивает она Гретхен, пристально смотря на нее и Ло.