приедут, то будут жить в нем же; во-вторых, начальник не против

принять моих друзей на работу, но Евдокиму определит

испытательный срок дней в десять - убедиться в его должной

квалификации. После чего провел меня в жилище, из которого с

писком выскочили в приоткрытое окно две птички, и где ждала

кровать с матрасом, подушкой, одеялом и простынями.

Предложил устраиваться, осмотреться, а завтра выходить на

работу - к семи утра из вагончика столовой подойти ко второму

балку рядом с уже мне известным. И там подождать

работодателя, то-есть его же. После чего домик покинул и

зарулил не знаю куда. Наверное, к своему жилищу, куда я

должен завтра явиться.

«Ну что, дружище», - сев на кровать, повернулся я к

лохматому другу, - «будем здесь жить. Так что устраивайся!» - на

что Чапа завилял своим обрубком, поставил передние лапы мне

на колени, и лизнул в лицо.

Часть третья.

Утром разбудили птички – две ласточки в ускоренном темпе

сооружали гнездо, прикрепив его над окном к щитку с

электропробками. Я зашевелился, и они начали на меня

посматривать, но дело не бросили, даже когда с кровати

поднялся и расхаживал по домику. Чапа посматривал то на них,

то на меня с явным вопросом: как он должен поступать. Погрозил

ему пальцем – трогать птичек нельзя. Подошел к строительному

объекту вплотную и в упор внимательно рассмотрел красавицу и

красавца. Они ответили тем же, на секунду замерев и уставясь

на меня бусинками глаз. Подумал, что зря стараются, придется

искать для гнезда новое место – не держать же все время окно

открытым. Но птички согласиться с этим не захотели, и

продолжили работу, на меня больше внимания не обращая. Я

махнул рукой – делайте что хотите, в крайнем случае, если

придется окно закрывать, можно из рамы вынуть одну стекляшку

вместо форточки. И вскоре побежал в вагончик-столовую с

пустой миской в полиэтиленовом пакете, приказав собачухе

оставаться в жилище.

Пока завтракал, успел с несколькими работягами

познакомиться. Точнее, им представиться, поскольку народ

оказался неразговорчивым, и калорийную вкусную пищу

поглощал молча, быстро, словно на завтрак каждому отпущено

по несколько минут. Закончив с едой, все так же быстро

вагончик-столовую покидали, без лишнего трепа и перекуров на

выходе. Никто не поинтересовался, откуда я, чем буду

заниматься.

Впечатление создавалось всеобщей жуткой

занятости. Мне оставалось не казаться белой вороной, то-есть,

от других действиями не отличаться.

Когда за столиком оказался один, молодая и симпатичная

пампушечка повариха на минуту присела рядом, улыбнулась и

чисто по женски поинтересовалась:

«Давно у нас интеллигентные мужчины не появлялись. И

откуда вы такой чистенький, свеженький?»

Я улыбнулся, услышав лесную характеристику в свой

адрес, и открыл рот, что бы ответить комплиментом. Не успел –

меня опередил крепкий мужик из-за соседнего стола:

«Что Варюха, на свежака потянуло? Смотри, не прогадай!

Чистенькие – они ведь такие: поматросят и забросят! Старые

ребята понадежней!»

Варюха обернулась в сторону третьего-лишнего, бросила

на него сердитый взгляд и повернулась ко мне с комментариями

на непрошенную реплику:

«Не слушайте его, злой он, раз женщину оскорбить может.

Вот и будет всю жизнь один маяться - ни одна баба с ним не

уживется!»

Мужик что-то забурчал, за нашим столиком неразличимое,

ну а мне оставалось женщине ответить:

«Зачем слушать кого-то, когда рядом красавица сидит! Я,

чтобы вас не разочаровывать, каждый день буду бриться, брюки

и рубашку гладить, под душем стоять в жару и в холод!»

Варюха прямо зардела: «Ой, какой вы интересный!» -

сделала серьезное лицо, нагнулась ко мне поближе, - «А я вас

подкармливать буду, вкусненьким!»

«Правда?» - изобразил я на лице восторг и удивление, - «А