перемещенная в палатку бригадой «Милочки», от моего внимания не

ускользнула, - «Только мне та руда не нужна, не по своей воле с

ней возился – Николай Игнатович приказал».

«Ему то», - имел я ввиду начальника артели, - « зачем все это

нужно?»

« Николай Игнатович – мужик хваткий», - повернулся ко

поудобнее, - «Хочет свое дело открыть, в городе. Надоело, мол, в

степи мучиться. Ну а для дела деньги нужны, большие, каких

честно у нас не заработаешь. Вот и решил…. золотишком

заняться», - замахал обеими руками, - «Только я к этому

отношения не имею! Руду богатую показал – и все, что и как с

ней бригада Милочкина делает, куда отвозит – не знаю и знать не

хочу!»

«Но в этой бригаде кроме Милочкина еще три человека! И

что, начальник с ними незаконным золотом на равных делиться

будет?»

«Не знаю, и знать не хочу», - Сергей пожал плечами, -

«Пусть между собой разбираются и меня не трогают! И

Владимиру, твоему другу, тоже лучше по отвалу не шастать!»

«Об этом его уже предупредили», - согласился с советом, и

для разрядки улыбнулся, - «Рад, что ты с бандитами дел не

имеешь!» - и про себя подумал: что бы делал геолог, если

сказать, на ком два трупа висят. Но об этот конечно промолчал.

После моих последних слов Сергей улыбнулся, расслабился, и

потянулся за бутылкой разлить остатки вина:

«Спасибо, что не осуждаешь», - поднял стакан, я сделал то

же, - «От безнадеги все, что бы из артели не турнули. Сам

понимаешь, геологи сейчас никому не нужны», - и грустно

вздохнул. Посидели, помолчали.

«До заморозков вряд ли доработаем – к тому дело идет.

Николай Игнатович, со всеми его связями, ничего достать не

может. Даже солярку и бензин, не говоря о других материалах», -

посмотрел на меня, - «За зиму технику нужно отремонтировать -

а он и места не может найти, где можно это сделать! Вот и

придется здесь оставлять, под снегом. Вместе со сторожами».

Помолчал, неожиданно улыбнулся и предложил тост: «Что-то

мы все о грустном. Давай за новую работу выпьем. Что бы ее

побыстрей найти, и среди людей хороших, без бандитов!»

До чая дело не дошло. Да и зачем он после вина?

Посидели еще немного, поговорили о делах текущих. Под

занавес я поинтересовался о нашей с Владимиром дальнейшей

работе:

«Если ты знаешь, что в этом сезоне работать осталось с

месяц, в лучшем варианте до заморозков, то зачем дальше

проводить опробование? Результатами в этом году воспользоваться

 невозможно!»

«Невозможно», - подтвердил Сергей, - «но оставлять артель

без задела на следующий год, мне совесть не позволяет. Даже

если больше работать здесь не буду!»

От геолога шел по темному, и по непривычному холодку.

Посмотрел в сторону домика – и не поверил глазам: из

железной трубы над крышей вился легкий дымок. Когда труба

появилась? Я к геологу уходил – ее точно не было, как и в самом

домике ничего похожего на печь. Пришлось шаг ускорить,

любопытство меня уже съедало.

Когда открыл дверь, из жилища пахнуло теплом и уютом,

какого никогда нет в городе. А в углу, где совсем недавно

Владимир складировал пробные мешки с камнями, на

огороженной и засыпанной песком площадке, стояла маленькая

железная печка, излучающая тепло. Приятели в майках и трусах

блаженствовали на кроватях, демонстрируя на лицах

откровенное по отношению ко мне пренебрежение. Пришлось

обоим улыбнуться:

«Где это чудо достали», - кивнул на печку, - «и когда

поставить успели?»

«Зима на носу», - повернулся Владимир к Доке, - а кое-кто

этого еще не знает, шляется по вечерам непонятно где», -

повернул голову в мою сторону, - «Нам и печку ставить, и дрова

доставать, а другим, - показушно пошмыгал носом, - «вино где-то

хлестать! Хорошо товарищ устроился!»

«К печке, как я полагаю, самый из нас говорливый

отношения не имеет», - а как иначе, только наш технарь мог ее