– Сколько ты работаешь?

– Почти два месяца, - я отвечала, изучая какое-то пятно на стене. Мне больше не хотелось на него смотреть.

– Давай ты пару дней отдохнешь, подумаешь, а потом мы продолжим разговор. Никто насильно тебя здесь держать не станет.

– Я понимаю. И все же хочу знать сумму, - настаивала я.

– Полторы тысячи... Но это не те деньги, которые я хотел бы на тебе заработать, - сказал он, проходя мимо меня, и покинул комнату.

Я не стала задерживаться и тоже вышла из кабинета, думая, что делать дальше. Суммы за стоп часто менялись в зависимости от того, сколько девочка отработала и при каких обстоятельствах хотела покинуть клуб. Порой он устраивал торги, как на базаре, когда девочки не хотели с ним работать. Были девчонки, которые после первого дня работы приходили с деньгами, молча забирали паспорта и уезжали работать в другие места, не распыляя нервы на споры. Другие наоборот - пускали пену со рта, доказывая, что он наврал об условиях и требовали вернуть им паспорта без оплаты неустойки, тогда им предъявляли только сумму за билеты и отпускали восвояси. То, что он сделал мне скидку говорило либо о том, что он хотел казаться великим героем, либо о том, что я не была особо ценным материалом, хотя, наверное, ему было все равно, с какого материала сдирать бабки... Однако, последнее не вязалось с его предположением о том, что меня следовало переместить в администрацию. На самом деле мне это польстило, и я очень даже видела себя в роли менеджера. Девочки, даже те, с которыми я близко не общалась, казалось, уважали меня, просили советов и прислушивались к ним. Я помогала продавать приваты и уходить в эскорты, поэтому иногда народ даже думал, что я действительно из управляющего персонала. Если бы это случилось в начале контракта, я бы вцепилась в эту возможность руками и ногами, но теперь я знала, что не смогу спокойно смотреть на маленьких глупых девочек, которые здесь не жили, а выживали, и которых мне пришлось бы наказывать. Нет, это было не для меня.

И все-таки, с ситуацией надо было как-то разбираться. Даже если бы он мне просто отдал в руки паспорт, положение мое не улучшилось бы - я осталась бы без копейки на улице. До дома - восемь тысяч километров, не пешком же идти. Я решила сделать вид, что приняла его предложение подумать пару дней.

Зная, что мне все равно придется остаться, я не стала тратить время на горделивую тоску и продолжила работать.

– И что, прям ни с кем вы здесь не спите?

Нудный русский дядька лет пятидесяти уже с полчаса задалбывал меня одними и теми же идиотскими вопросами о работе в клубе. Угораздило же меня присесть с ним. Я все порывалась уйти, но он исправно покупал коктейли и закуски, поэтому я продолжала сидеть. Наверное, следовало предложить ему приват, а не цедить дешевое пойло, с которого мне шли копейки, но личность эта была ну слишком неприятной. Одет он был традиционно для русского на курорте: неизменные шорты, шлепанцы с носками и гавайка с широченными плечами. Впрочем, зачастую такие простачки приходили с котлетой денег, которыми буквально сорили, примерно так было и в этот раз, за исключением того, что он не сорил бабками, а всякий раз внимательно их пересчитывал, оплачивая неоправданно дорогие напитки нашего заведения.

– Ну что, норму выполнила на сегодня?
– со знанием дела спросил он, когда я осушила очередной бокал, и похлопал меня по голой ляжке.

– Не поняла, - я прикинулась дурочкой, не желая снова обсуждать условия моей работы.

– Ну, достаточно мы выпили? Можем уходить?

– Куда уходить?
– его осведомленность начинала меня бесить.

– Не знаю. Погулять по набережной. Выпить нормального вина, а не вашей бормотухи. Я же знаю, что они льют вам в коктейли.

– Ну, раз знаете... то идите договаривайтесь с начальством, - выдавила я, нехотя признав, что надо все же что-то заработать на нем.

– Веди!
– скомандовал дядька и откинулся на спинку дивана.

Я словила себя на том, что не знаю, как его зовут. Нет, безусловно, он представлялся, но мне его имя было совсем не интересно. Валерий? Виктор? Виталий? Хрен с ним. Я потопала к Вике, чтобы оформить эскорт. После разговора с Артуром при всем офисном составе, я могла только с ней заговорить. Она все еще казалась жалкой после недавних событий и, может быть, поэтому - понимающей.

Совсем забыла упомянуть, что история с Роем все еще продолжалась: никто его не арестовал и не выдворил из страны, охрану с отеля сняли, а Вика снова начала ходить на работу. Теперь у араба была другая тактика, как мне рассказала Аня: он завел себе новую любовницу, Марту, которая когда-то была лучшей подружкой Вики, и теперь они стебались над ней - слали смс, в которых Рой просил прощения, рассказывал ей про любовь и звал в Дубаи. Вика писала в ответ, что прощает его, все еще любит и готова поехать с ним. Тогда он набирал сообщение, в котором говорил, что он безумно счастлив, только не знает, как отреагирует Марта на то, что они будут жить все вместе ... В общем, я сделала вывод, что чувак на самом деле безумно любит ее и, что называется, с ума сходит, иначе давно мог бы либо завалить из ненависти, либо оставить ее в покое, если ему было плевать на нее...

– Вик, только я тебя прошу, не отдавай меня дешево. Он такой тошнотный, честное слово. Если будет жлобиться, я вообще не пойду. Меньше двадцати до конца смены не бери. Или ищи другую девочку, я с ним не пойду, хоть ты меня штрафуй, хоть ногти вырывай, - ныла я.

– Так, давай ты не будешь меня учить, - бросила Вика, и мы пошли сдавать меня в аренду.

Я не захотела присутствовать при разговоре - Вика знала свое дело. При всей моей потребности в деньгах, сидя на соседнем диване, я тайно надеялась, что он не захочет платить. Общались они довольно долго, и я уже начала глазеть по сторонам в поисках нового объекта, когда Вика встала и подошла ко мне.

– Что, не захотел?
– вскочила я с места.

– За двадцать не захотел, - спокойно ответила она, - за тридцать пять захотел.

– Чего?
– я раскрыла рот от удивления, - ты что, на сутки меня отдала?

– До конца смены. Иди переодевайся.

Я обернулась в сторону русского. Он тоже смотрел на меня и кривился в улыбке маньяка. 'Ну почему я нравлюсь каким-то престарелым мужикам?', подумала я. Это был далеко не первый раз, когда с порога, будто специально искал, меня выдергивал из толпы какой-то дяденька пенсионного возраста. Они вызывали у меня отвращение. Не собственно из-за дряблой кожи и залысин на голове, а из-за того, что это были признаки людей в возрасте моего отца. Нет, я понимала, что против природы не попрешь - всем нравится все свежее и красивое, но глядя на все это, я молилась, чтобы с возрастом мои интересы менялись соответственно. Меня дергало, когда я представляла, что буду кокетливо поправлять седые пряди, заигрывая со студентами.

– Простите, напомните, как Вас зовут, - не изворачиваясь попросила я, когда мы вышли на улицу.

– Виктор, - ответил мой спутник, - я давно заметил, что ты не помнишь.

Он рассмеялся и тут же закашлялся. Этот человек был злостным курильщиком, по всей видимости, долгие годы. Казалось, он сросся с сигаретой, и уже через двадцать минут пребывания в его компании я перестала обращать на нее внимание, будто это было частью его тела. Работая в клубе, я начала мириться с многим из того, чего в обычной жизни не переносила на дух. Запах кальянного и сигаретного дыма стал привычным для дыхания; алкоголь, которого я старалась избегать по началу, теперь стал утешением и помощником; тяжелый макияж, такой чуждый мне ранее, теперь плотной маской впивался в лицо. Все это отражалось на моей реальной, не сценической внешности. Кожа иссохлась, на ней начали проявляться мелкие, но многообещающие морщины. Гормональный фон нарушился, тело отекало, на боках появились жирные наросты, скрывающие не так давно очень изящную талию. На щеках и подбородке непрерывной чередой появлялись прыщи, которые я тщательно замазывала тональным кремом, и которые от этого воспалялись еще больше. Но во мраке клуба я блистала. Все там были словно оборотни, которых днем никто не узнавал. Даже мы сами.