— Естественно, Оттавио. Я сделаю это прямо сейчас.

Но сначала я заглянула к себе в комнату. Скинула домашний балахон надела маленькое черное платье "от Шанель". Я не знаю, что такое "шанель", но мне нравится это платье. Поверх прекрасно пойдет длинная серебряная цепочка.

Распустила волосы и накрасилась.

Мне плевать на Ральфа. Я буду красивой. Я буду Неумолимой. Я иду радовать своего креадора. Я

придам ему сил уже одним только видом. Пусть улыбается — даже если завтра умрет.

Но так просто умереть я ему не дам.

Не накинув даже шали, я решительно вышла из дома и зашагала к флигелю.

Дорожка, каменное строение, дверь — все как вчера. Коридор. Вот только гвардеец сидел на посту один и читал книгу. Он был не из тех, что в прошлый раз — помоложе. Когда я вошла, он перестал читать и поднялся — я узнала его. На меня смотрел молодой человек, с которым я танцевала пасодобль.

— Это вы, сеньорита? — вырвалось у него. — То есть, прошу прощения, Неумолимая, я ведь не ошибаюсь? Добрый день.

— Здравствуй, — ответила я. — Не ошибаешься. Как ты запомнил меня? Я ведь была в маске…

— Я узнал вас по запаху… — просто ответил он.

Запах, ах да. Я уже так притерпелась к местным аурам, что не замечаю особенностей. Однако, не опасно ли оставлять их обладателей ночью с моим креадором? Хотя он за себя постоит, конечно, но все равно…

— Где твой напарник, кабальеро?

— Только что ушел на кухню, Неумолимая. Мы обедаем по очереди, это не запрещается, — словно оправдываясь, ответил молодой человек, при этом краснея.

Отлично. Лучше, чем могло быть.

— А креадор?..

— С ним все в порядке.

Я оценивающе посмотрела на гвардейца.

— Как тебя зовут?

— Гектор, Неумолимая.

— Послушай, Гектор. Найди себе занятие на полчаса, а? Оставь нас с креадором одних. У меня нет времени придумывать благовидный предлог, но я клянусь, — я подняла вверх правую руку. — Клянусь своим званием Неумолимой: господин маг никуда не сбежит.

Гектор хотел было что-то возразить, но, видимо, мой взгляд был столь красноречив, что не стал.

— Вы прекрасно танцуете танго, сеньора, — только и сказал он. — И пасодобль тоже. Хорошо, я уйду.

Ну вот и славно, мальчик.

Гектор проводил меня к камере и отпер решетку. Даймонд, как вчера, вскочил, лишь только мы подошли. Я заметила, что он измучен — видимо, плохо спал. Но при виде меня, глаза его заблестели. Заперев за мной дверь, гвардеец удалился, ни слова не говоря. Я лишь услышала, как щелкнул замок входной двери.

— Куда это он? — удивился креадор.

Я подошла и положила руки ему на плечи.

Какая разница — куда. Важно, что его здесь нет.

— Как бы я хотела оставить тебя себе! Слышишь: навсегда — себе! Возьми меня. Прямо здесь!

Даймонд чуть отстранился, взял меня за подбородок и заглянул в глаза. Улыбка озарила его лицо — и я узнала прежнего Даймонда — того, из академии. Беззаботного и бесцеремонного.

— Хорошо, — вполголоса сказал он.

Щелкнул пальцами — и свет погас. Полилась тихая музыка.

— О-о!

— Я ведь пока еще креадор. Могу себе позволить.

Подвел меня за руку к стене.

Я чувствовала позади холодный камень. Даймонд, не отрываясь, смотрел мне в глаза — я видела даже в полутьме. Его руки проникли снизу под платье, стащили с меня чулки вместе с бельем.

Никаких ласк, но я и не нуждалась в них. Даймонд расстегнул брюки. Прошептал: — Держись, Неумолимая!

Приподнял меня и вошел, поддерживая за бедра. Молча. Плотно прижавшись. Долгий миг мы не двигались. Потом отсчет пошел.

Толчок! Еще один.

— Я не делаю тебе больно?

— Нет…

На самом деле — мне было больно, потому что он возил меня спиной по твердому камню.

Но это не имело значения.

С каждым движением я все больше отдавалась ему. Растворялась в музыке. Даймонд проникал в меня все быстрей, и уже не спрашивал, удобно ли мне. Просто владел, и все.

Кончил он очень быстро, шумно выдохнув.

— У нас больше нет времени? — спросил он погодя.

— Я просила полчаса…

— Отлично!

Он резко вышел и на руках отнес меня к своей тюремной койке. Положил поверх покрывала.