Я должна найти способ сообщить им что происходит. Я должна найти способ выбраться отсюда. Чего бы мне этого не стоило.

...

Проснулась я от холода, одеяло упало с кровати, и я ежилась, свернувшись в позу эмбриона. Утро выдалось пасмурное. Шел дождь, но до окна не долетал, словно что-то его отталкивало. Ветер вздымал на море большие волны. Я любовалась стихией, завернувшись в одеяло, и догрызала вчерашний ломоть хлеба, превратившийся в сухарик, когда принесли завтрак. Но на этот раз я и бровью не повела - разговора с незнакомкой все равно не выйдет, а отвлекаться от бушующего внизу шторма не хотелось. Он завораживал своей скрытой мощью.

– Мне тоже нравятся бури. Особенно издали, - произнёс знакомый бархатный голос над ухом.

– Доброе утро, - вежливо поздоровалась я.

– Добрый день, - мягко поправили меня.

Я пожала плечами, но из-за одеяла вышло не очень.

– Какие у нас планы на сегодня, - поинтересовалась я.

– Днем и вечером я занят. Государственные дела. Хотел показать тебе библиотеку, чтобы ты выбрала что-нибудь почитать. Но сначала завтрак.

Он хотел снять с меня одеяло, но я воспротивилась. Я ещё не оделась, и поэтому красноречиво посмотрела на дверь.

– Мне выйти?
– осведомился Софин так, что стало ясно - он никуда не выйдет, и даже сама мысль об этом глупейшее, что когда-либо приходило в мою голову.

– Я принёс тебе одежду. Я увидела аккуратную стопочку на кровати. Единственное, почему я к ней подошла - это то, что ткань была плотная и непрозрачная. Придерживая одной рукой одеяло, я развернула одежду.

– Паранджу я не надену. Платок тем более.

– Но...

– Нет, - твердо сказала я. Софин недовольно нахмурил лоб и ничего не сказал. Я взяла свою одежду и вышла в "ванную". А когда вернулась, Софин разливал горячий ароматный чай по белым фарфоровым чашкам.

– Тебе понравились овощи?

– Нет. Он вскинул на меня удивленный взгляд, вероятно, был уверен в противоположном ответе.

– Я думал, ты любишь овощи.

– Люблю. Но родные и без экстравагантных соусов.

– А чай? Я села рядом с ним на высокий дубовый (может и не дубовый, но очень массивный и похожий на дубовый) стул. И отхлебнула из чашки.

– Вкусный. Он пододвинул ко мне тарелку с пирожными и конфетами. Я выбрала пресную булочку. Сладкое по утрам не люблю. Всегда оставляла пирожные и конфеты на обед. Мы пили чай и смотрели на море. Украдкой я разглядывала Софина. Он казался таким спокойным, довольным.

– Что?
– улыбнулся он, когда поймал меня за подглядыванием.

– Как ты сделал смерч?
– не поддалась я на провокацию. Пусть и не думает, что я им любовалась. Совсем нет. Ну, разве чуточку...и еще столько же.

– Аня, - с легким упреком произнёс Софин, но так нежно, что по спине пробежал табун мурашек.

– Как я оказалась тут? Где мы? В каком городе? Я устала сидеть тут и гадать, и устала от твоих непонятных ответов. Я хочу понять.

– Не хочешь.

Я со звоном опустила чашку на блюдце. На чашке появилась трещина, и чай начал вытекать на блюдце. От злости мне даже не было жаль столь прекрасный образец посуды, достойный места в музее на витрине для особо ценных экспонатов.

– Я говорил тебе, но ты не хочешь верить.

– Потому что это ложь. А я хочу знать правду.

– Это другой мир. Мир, в котором есть магия. И правят тут маги. Такие, как я. Мне не следовало торопиться. Привыкнуть к новому миру сложно. Не торопись и ты.

– Это похищение. Это противозаконно.

– В этом мире закон - Я.

– Ладно. Докажи.

Он пожал плечами, перенимая мой жест. Легонько дотронулся до чашки, и трещинка срослась, словно ее и не было. Провел рукой над чашкой и разлитый на блюдце и стол чай вновь оказался в чашке.

– Пей чай.

Я демонстративно отодвинула чашку. Потом подумала. Пододвинула ее к краю и толкнула так, что чашка с блюдцем упала прямо на голый пол в просвет между коврами. Молча нагнулась, подняла осколок покрупнее, повертела в руках и положила на стол перед Софином. Выжидающе изогнула одну бровь. Спокойно глядя мне в лицо и держа одной рукой свою чашку, Софин протянул руку над осколкам, и они тут же взлетели, закружились и через мгновение передо мной стояла целая чашка на целом небитом блюдце. Я пыталась найти хоть одну трещинку, но её не было. Я даже постучала серебряной ложечкой. Но чашка была крепка. Софин молча наполнил ее горячим, обжигающим чаем.

– Пей чай. Вот эти - мои любимые, - ткнул он в последнее оставшееся белое пирожное.

– Ладно. Хочу, чтобы дождь прекратился, и выглянуло солнце. Прямо сейчас.

– Можно я хоть чай допью?
– спокойным, не терпящим возражения голосом спросил мужчина.

– Нет. Прямо сейчас.

Ветер бился о море, море о скалы. Дождь лил вовсю и, судя по темным оттенкам туч, прекращать не собирался. Софин сделал последний глоток и отставил чашку. Левой рукой он оперся о стол, но вставать не стал. Сосредоточенный взгляд был направлен в небо. Он выставил другую руку перед собой и замер, шепча что-то непонятное и состоящее исключительно из согласных букв. Я откинулась на спинку стула и ждала. Вскоре среди туч появился проблеск голубого неба, и струящиеся лучи солнца окрасили тучи в золотистый цвет, и прямыми линиями спадали прямо до моря, расстилаясь по его бурлящей поверхности. Проталинка росла, тучи отступали, и вскоре уже спокойное синее море засверкало под лучами раскрывшегося, словно сердцевина ромашки, солнца. Но тучи не отступили окончательно, их словно кто-то держал сильной, властной рукой. Я посмотрела на Софина. Он был напряжен, вены на висках вздулись, лоб покрылся испариной. А если это экран? Я взяла его пустую чашку и со всей силы швырнула в окно. Она словно увязла в густом воздухе перед окном, но замедленно пролетев его, вырвалась на свободу и быстро полетела по правильной дуге вниз, где, вероятно, с брызгами (было слишком высоко, чтобы их увидеть) исчезла в волнах. Софин опустил руку и чуть насмешливо подал мне оставшееся блюдце. А я подошла к окну и чуть перегнулась. Софин встал рядом. Но все моё внимание приковали быстро возвращающиеся на свое законное место тучи, вновь принеся с собой проливной дождь и ветер. Когда они схлопнулись между собой, небо осветила яркая разветвленная молния, ударившая в море так близко, что глаза заболели от яркого света, и я почувствовала ее близость, и вслед за ней раздался оглушающий гром. Я даже отскочила от окна.