что с Максимом посидела, а теперь не дам, раз такая грубиянка. Себе же

навредила.

— Кобеля убери! — крикнула Наташка, и Ольга Владимировна затрусила за

ней к калитке.

Наташка еле успела выйти на улицу, как, гремя цепью, Майор рванулся за

ней. Он носился вдоль забора и в бессильной ярости клацал зубами.

— У, сука, — прошептала Наташка и швырнула в забор камень. — Что

скажешь?

Майор заметался, как будто его ошпарили.

– Эй! — позвала она, сразу перестав злиться.— А как там дочка ваша, родила?

Ольга Владимировна вернулась к забору и закричала на всю улицу:

– А что ей сделается? Родила, конечно. Им это просто, как чихнуть.

...В Москву Наташка приехала на электричке, послонялась по площади, зашла

в уборную. Захотелось пить, и Наташка долго пила из-под крана, хотя вода была

теплой и воняла карболкой. Выпрямившись, она посмотрела на свое отражение в

зеркале. Нинкино художество совсем размазалось, картинка была неважная. Рядом

наводила марафет ярко-рыжая женщина лет сорока. Вот у нее получалось!

— Ну и что? — спросила она Наташку. — Кино это тебе?

— Я тоже, синеньким хочу.

— Иди сюда. Какой дурак тебя намазал?

— К этому мастеру вся Каляевская ходит и даже часть Новослободской.

— Тебе ничего не нужно. Ты инженю.

— А что это такое?

— Так называют артисток, которые играют девочек.

— Вы в театре работаете?

— В цирке.

— А что вы там делаете?

— По проволоке хожу. Знаешь, песенка такая есть — она по проволоке

ходила?

— Слышала. А вы никогда не падали?

— Какое твое кошачье дело до моей собачьей жизни?

— Спросить нельзя?

— Стирай свое художество.

2 2 8

Наташка послушалась, придвинулась к зеркалу. Рыжая стояла сбоку, смотрела

на нее.

— Вот так, — сказала она, — сразу другой вид. А матери скажи, чтобы

выпорола.

— Она тоже в цирке работает. Может, вы ее знаете?

— Мало ли в Москве цирков.

— Постыдились бы! — сказала толстая женщина, выходя из кабинки. —

Чему девочку учите?

— Ты беги! — окрысилась рыжая. — А то благоверного своего упустишь,

ему уже надоело сумки стеречь!

— Тьфу! Откуда вы, паразитки, беретесь! — толстая заковыляла к выходу.

— Теперь уши вымой и шею. Что ж ты такая грязная?

— Сколько вам платят? — спросила Наташка, -

— На торгу деньга проказлива.

— А мне сколько брать?

— Я откуда знаю? Дают — бери.

— А бьют — беги? Нет, мне точно знать надо.

— Дурочка, что в нашей жизни точного? Про Энштейна слыхала?

— А как брать? Сначала или потом?

— Бери сначала. Потом не получишь.

— А как подходить? Или ждать, когда сам подойдет?

— Конец света! — рыжая звонко шлепнула себя по ляжкам. — Ты за кого

меня приняла?

— А чего? Чего ты смеешься?

— Ой, не могу, докатилась!

— Да ладно прикидываться! Думаешь, я не поняла?

— Да ты что? С ума сошла? Марш домой, дурочка!

— Как же! Тебе можно, а мне нельзя?

— Тихо! — крикнула рыжая. — Спектакль окончен, зрителей просят

расходиться.

— Ты меня не обманешь! — Наташка загородила ей дорогу. — Я и так уже

день потеряла. Пока не скажешь — не пущу.

— Да ты с ума сошла!

— Все равно скажешь.

—- Что я должна сказать?

— Адрес! Мне клиент нужен.

— Я на поезд опаздываю.