– Прощай, отец. Пусть у тебя все будет хорошо!

Отец Анту ушел. Териваг тем временем достал откуда-то мою тарелку. Она показала карту Европы, которая на глазах менялась, расширялась, приближалась. Териваг ткнул пальцем в точку на юго-западе Пиренейского полуострова, километрах в двухстах от Средиземного моря, вернее, того, что когда-то им станет.

– Мы находимся здесь. Видишь метку? Ею на карте отмечен этот дом.

– Бероэс не найдет меня тут?

– Я считаю, он и не станет тебя искать. Если Аэль достался ему, то ты просто не нужна. Расскажи он о тебе, и великий Амелу постарается всех нас услать на рудники в наказание, что столько времени молчали. Кто тогда будет помогать Бероэсу? Торговаться с Эркоем за тебя он тем более не решится, не дорос еще до таких игр. Так что он промолчит. Мы вернемся в Высокий дом, инсценировав перед этим твою гибель, узнаем, что произошло за время нашего отсутствия, и придумаем что-нибудь. Мы тебя не бросим, Ксенья. Одно плохо - мне давно пора уйти в сон, и откладывать дольше нельзя. Рассказать кому-либо о том, где ты, я не решусь. Поэтому ты пробудешь здесь как минимум месяца четыре.

Все это мне очень не нравилось. Если б мне дали несколько часов, я придумала бы план получше.

– А великий Анту? Он сможет забрать меня?

Териваг многозначительно помолчал. Видя, что я не понимаю, объяснил:

– Великий Анту скоро уйдет. Уже через несколько дней ему больше ни до чего не будет дела. Поэтому будь сильной. Дождись меня! На всякий случай скажу тебе еще кое-что, - под его взглядом экран показал еще одну метку, к северо-востоку от первой. Высветилась дата: семьдесят восьмой день от следующего весеннего равноденствия.
– Великий Анту хотел отправить тебя в другое место, поближе к Высокому дому. Но я настоял, что здесь безопаснее. А главное, Ксенья, отсюда недалеко до следующего тумана. Если твой был первым, то через полгода случится второй. Поэтому мы с тобой договоримся так. Ты остаешься совсем одна. На полгода, год - я не берусь предсказать, что будет дальше. Великий Анту вот-вот покинет нас, и Бероэс, возможно, поспешит от меня избавиться... Одним словом, если что-то здесь случится... Если я вернусь и не найду тебя здесь, то буду искать там, у точки тумана, - он еще раз коснулся пальцем метки.
– Даже если будет далеко до равноденствия. Даже если оно давно останется позади. Оставь мне знак, что ушла туда. Больше никто не будет об этом знать. Ты поняла?

Я кивнула, сглотнула слезы. Териваг положил тарелку на стол и долго молча смотрел на меня. Слезы потекли по моему лицу. Он протянул руки, прижал меня к себе так, что хрустнули ребра. Я что было силы обняла его, зашептала в подмышку:

– Не оставляй меня, не оставляй меня, пожалуйста! Мне страшно! Пожалуйста, останься! Умоляю, Териваг, лучший мой друг, не бросай меня одну!

Он оторвал меня от своей груди, стер слезы со щек.

– Прости меня, Ксенья. Я не могу остаться с тобой. Это в твоих же интересах. Но я вернусь.

Я не хотела, не могла отпустить его! Ему пришлось силой разжать мои пальцы.

– Здесь водятся большие и опасные звери, - вот что Териваг сказал мне на прощанье.
– Далеко от дома не отходи. Оружие всегда держи при себе. До новой встречи!

Стукнула дверь. Я едва не кинулась за ним следом, но руки сами вцепились в столешницу, заставили стоять на месте.

***

Одна в диком лесу, где водятся большие и опасные звери.

Я постаралась успокоиться. Териваг, наверное, уже вернулся в катер и вот-вот улетит. Пошла было к двери, остановилась. Если я выйду, а катера не будет... я не переживу! Они оставили меня одну! Одну в лесу, в котором, возможно, еще никогда не ступала нога человека! С дурацким оружием, которым я все равно не умею пользоваться, - а ведь на носу зима! Если они думают, что я смогу перезимовать в одиночестве, значит, они так ничего обо мне и не узнали за все это время!

Замерев посреди комнаты, закрыв лицо руками, я напряженно вслушивалась, стараясь уловить звуки из-за двери. Нет, Териваг не мог улететь! Он мой друг, он любит меня! Сейчас скрипнет дверь, и он войдет, большой, сильный, добрый, и все опять будет хорошо!

В ушах уже звенело от тишины. Эта тишина меня убивала, добивала, предавала, как предали нанья. Давно забытое отчаяние снова вползало в грудь, наполняло страхом перед будущим. Осень, зима, одиночество, высокие деревья, дикие звери, снег, ужас, смерть представились мне так отчетливо, что чуть не остановилось сердце. Я с криком метнулась к выходу, но так и не смогла открыть дверь. Теривага там нет, я умру, когда увижу, что его нет!

Никогда еще мне не было так жутко. Подобного леденящего ужаса я не испытывала даже год назад на мамонтовом болоте. Ведь тогда рядом были люди! Меня пугал этот пыльный холодный дом, молчаливый лес за окнами. Что-то застучало над головой, будто кто-то пробежал по крыше. Я прыгнула на полати, зарылась в пыльные, пахнущие плесенью одеяла и заревела так, как с детства не ревела. Колотила ногами в стену, громко звала маму, кричала: "Не хочу!"

До сих пор тоскливо становится, стоит только вспомнить, как мне было плохо тогда. Но нельзя же истерить часами. В конце концов я утомилась. Горло заболело от криков, а плечи от холода, затхлый запах одеял заставил меня чихать. Я вытянулась и долго лежала без движения, пока не почувствовала, что окончательно успокоилась. Делать нечего, Ксюша, сказала я себе. Теперь ты одна, привыкай. И все не так уж плохо. Этот дом строили нанья, так что он не развалится от первой же зимней метели. Он простоял здесь сто лет и еще столько же простоит.

На смену тоске пришло желание немедленно что-то сделать, как-то убедиться в своих силах. Я вышла во двор. Да, катера нет. Улетел, и следа на земле не оставил. Сердце опять сжалось в крохотный комочек, захлебнулось тоской. Громко выругавшись, я велела ему успокоиться.

Снаружи дом выглядел совсем маленьким. Крыша у него была плоская, скошенная, окон всего два, и оба по фасаду. Деревянная, почерневшая от времени скамейка стояла под ними, а чуть подальше - деревянный стол на двух каменных ногах, который я уже видела. Этот круглый каменный дом с его окнами и скамьей будто что-то напомнил мне. Словно я уже бывала здесь когда-то, видела их во сне или в кино... Место было знакомым и пронзительно грустным, как воспоминание из раннего детства.

Старые деревья роняли листву. Вся поляна покрыта толстым слоем желтых листьев. Сквозь низко летящие облака пробилось солнце. Стало тепло и светло. Я еще раз огляделась. Интересно, а туалет Териваг с Аэлем где построили? Не видно. Дошла до ручья, вымыла руки в холодной воде, а потом, решившись, скинула покрывало и окунулась в ручей целиком. На другом его берегу, в метре от меня, выскочили из листьев и разбежались серые мыши. Только мышей мне не хватало! Дрожа и лязгая зубами, я все же заставила себя смыть кровь, кое-как вытерлась той же тканью и помчалась греться в дом.