– Торин, - мертво спросил Нори.
– Что ты хочешь сказать?

Торин пожал плечами.

– Не знаю, все может быть. Отец заботится о твоем благе.

– Благе?!
– вскрикнул Нори, вскидываясь от гнева.

– Он не хочет причинять тебе боль! Подумай, а вдруг Дори умер тогда?! Вдруг с твоей семьей что-то случилось? Что-то ужасное?

Нори побледнел как мел.

– Торин... я должен знать...

Тот серьезно посмотрел на него.

– Я обещаю, что расскажу тебе все, что мы узнаем. Только Нори, пожалуйста, не пытайся вновь уходить без сопровождения с дворцового яруса. Отца это беспокоит. Он может приставить к тебе охранника.

Нори с трудом взял себя в руки и нехотя склонил в согласии голову.

– Хорошо. Мне не нужна нянька.

– Вот и отлично, - Торин хлопнул его по плечу и встал.
– Пойду, попробую немного поспать. Спокойной ночи, братец.

– Спокойной ночи, Торин...

Дверь за Торином закрылась, а Нори устало лег на кровать.

Сна не было ни в одном глазу...

Глава 3

Первый хозяин сам порол "купленышей". Приходил в мастерскую, смотрел на работу и, отобрав троих "ленивых дармоедов", порол. Порол по очереди до крови, впечатывая ремень в худые ягодицы, пока у мальчишек не садился голос от крика.

Бил на глазах у всех.

Свист и хлопки ремня по заду Бофур помнил до сих пор. Особенно ту, первую порку, когда от боли пред глазами встала чернота, а от собственных криков закладывало уши.

Второй господин оставил после себя неизбывное чувство голода. Еды лишали за малейшую провинность. Все едят, а ты стоишь и смотришь. От голода подводит живот и кружится голова, а ты ещё должен потом мыть миски после кормёжки мастеровых-"купленышей".

Третий господин с виду был добр. Благодушный толстяк с пальцами-сосисками и мерзкой масляной улыбкой. Но едва Бофур вспоминал о нём, к горлу подступала тошнота. Обвисший жирными складками живот, воняющий застарелым потом; отвисшие чуть ли не колен яйца и член, от которого несло мочой.

Третий хозяин избавился от Бофура быстро. Стоило ему только зубы показать. На память остались сломанные ребра и шрамы от плетей на спине. Но Бофур лучше бы умер, чем был бы "послушным мальчиком"...

Четвёртый хозяин оказался гораздо лучше. В его мастерских били редко, еда не пахла тухлятиной, все мастеровые были одеты не во рвань, а в одинаковый серый наряд из рубахи и штанов. Даже на ноги выдавали деревянные башмаки. Раз в пару седьмиц - виданное ли дело!
– старшим выдавали табак, и после изнурительной работы и скудного ужина можно было выкурить трубочку, как какой-то свободный гном.

Четвёртый хозяин оказался лучшим из всех. Он купил Бофура, едва стоящего на ногах после побоев. Несмотря на то, что его продавал уже третий господин, а сам Бофур был жалок и слаб - сразу видно, не работник. И все же купил, хотя Бофур ничего не знал о работе в стеклодувной мастерской. И велел приставить к печам истопником. Можно было отогреться и отъесться, набраться сил за годы, проведённые у первых господ.

Но смешно было надеяться, что такая хорошая жизнь надолго. У четвёртого хозяина оказалась страсть к азартным играм и подпольным боям. Чаще всего ему везло и в том, и в другом, но... похоже, с появлением Бофура удача изменила господину Ли. И среди мастеровых "купленышей" пошли приглушенные шепотки о больших долгах господина и что всех скоро распродадут новым хозяевам.

Бофур не верил, что пятый хозяин будет лучше. И быть проданным вновь... что если этот будет хуже третьего?!

От таких мыслей ныли плохо зажившие ребра.

Из-за шума в стеклодувной мастерской он вначале и не услышал тяжёлых шагов. А из-за рева огня в огромной печи пропустил и первый оклик. И лишь когда главный мастер из "вольных" гаркнул басом, пройдясь крепким словцом, он испугано обернулся, рассыпав угли из корзины прямо под ноги хозяина и господина мастера. Только он их увидел, сердце в груди екнуло, и Бофур испугано склонился в низком поклоне. Так быстро и резко, что это отдалось болью в груди.