Она едва помнила себя от тщетных попыток спасти его почти угасшую жизнь в течение всей ночи. Казалось, шансов нет: так плохо юнец выглядел, и так редко уже стучало его сердце. Но жрица выжала из себя все силы, пока не свалилась в глубокий сон. Ее тело и мозг просто отключились от перегрузки.

В обед следующего дня девушка очнулась в холодном поту со страшной ломкой в мышцах. Она боялась повернуться к хирургическому столу, ожидая увидеть там недвижный труп одиннадцатилетнего мальчика. Бедный. Он так рано ступил на эту проклятую тропу и отдал ради нее свою короткую жизнь.

Мария уперлась руками в пол, напрягая острые лопатки, чтобы подняться. Пошатываясь, подошла к Маркизу и увидела, что поза пациента осталась той же.

Ее сердце дрогнуло и гулко упало вниз. Показалось, что в молодом теле не осталось больше жизни. Но немного приглядевшись, Мария вдруг увидела вполне отчетливое дыхание и розовый цвет кожи. Прильнула к крохотной груди и услышала громкий и уверенный стук сердца: "Жить будет!".

Она несказанно обрадовалась этому, хоть и не поверила своим глазам и слуху. Ведь мальчик был безнадежен, честное слово! Но выжил...

Очнувшись, Маркиз уставился мутным взглядом в потолок. Ему было больно видеть свет и даже моргать, но он пересилил себя и заставил привыкать к освещению. Чтобы разглядеть всю комнату пришлось усиленно крутить головой. И повернувшись в правую сторону, ему удалось-таки разглядеть Марию. Она стояла спиной и мыла ритуальные приборы под струей воды.

Пересиливая беспомощность, он улыбнулся и радостно что-то прогудел. К сожалению, слабость дала о себе знать. Поэтому уставший язык с губами отказывались работать, как надо.

Девушка сначала испугалась, так как не ожидала услышать ничего подобного в пустующей комнате. Но затем она обернулась и в радостном порыве бросилась к своему очнувшемуся пациенту.

Мария упала перед ним на колени и много-много раз крестилась и благодарила бога за помощь. Слезы в исступлении текли по ее щекам и заливали правую руку мальчика. Бедняжка ничего не могла поделать со своими эмоциями. Маркиз выразил легкое раздражение, но напрягся и коснулся ее лица. Машинально вытер слезы, чего и сам от себя не ожидал.

Позже, когда юнец смог говорить, Мария накормила его и сидела теперь рядом в кресле, не сводя влюбленного взгляда с ожившего лица. Ей все не верилось. И теплая радость заливала все нутро.

– Боже, что они с тобой сделали...
– упавшим голосом проговорила Мария, - ты был на волоске. Я не думала уже... не надеялась даже на то, что у меня получится...

– Но у тебя же получилось, - с глупой бодростью вновь улыбнулся он, - чего же тогда ты плачешь?

– Я плачу от радости и с горя одновременно, - прошептала она, глядя на него как на глупого неразумного ребенка, - ведь если бы тебя не стало - я бы в реке утопилась, наверное. У меня никого не осталось больше.

И она неловко необдуманно коснулась рукой собственного правого глаза, но тут же быстро одернула ее. Решила, что разговоры о ранах лучше отложить в сторону.

Но мальчик уже перехватил этот жест и зеркально коснулся пальцами своей перебинтованной части головы. Он ощутил на том месте пустоту... Маркиз на какое-то мгновение показался очень задумчивым и непривычно грустным.

– А что стало с этим?
– посмотрел он на нее, указывая пальцем на пустую глазницу.

Марию пробила дрожь, и она даже замялась перед ответом. Но юнец настаивал. И девушка нехотя направилась к шкафу.

– Маркиз, понимаешь...
– начала она, не зная с чего начать.

– Не называй меня больше Маркизом, - вдруг вставил он, - я теперь буду Маркусом. Я так хочу и я теперь слишком взрослый для своего старого имени. Я понес настоящую боевую травму и прошел через смерть. Я ведь настоящий мужчина теперь!

– Да, безусловно, - улыбнулась его детской глупой непосредственности она, - будь по-твоему, Маркус.

– Так что там с яблоком?
– поторопил он ее вновь.

Перед юношей на столе оказался... заспиртованный глаз в колбе. В таком же виде, как обычно спиртуют змей и медуз в классе биологии. Потеряв аппетит, мальчик согнулся в три погибели, чтобы разглядеть это зрелище.

– Тот, кто это сделал, вложил его тебе в руку... тебя так и доставили ко мне с ним, - тяжело проговорила Мария, - я не смогла вернуть тебе зрение, извини.

– Это круто, - невпопад брякнул Маркус, - можно потрогать?

– Да, он... как бы твой, - удивилась такой реакции жрица.

И чуть помедлив, она подала ему колбу. Мальчик вертел ее как игрушку во все стороны и даже пару раз приближал вплотную к лицу. Вид у него был до странного восторженный и даже глуповатый.

– Я не знал что у меня серые глаза, - снова сморозил Маркус, и чуть позже добавил, - спасибо, что позаботилась о нем. Мне его никто в руку не вкладывал. Я сам его выдрал.