– Есть, - коротко кивнув головой, подтвердил владелецколлекции.
– Слушай. Здесь написано: - "Черный снег. Хрустальные слезы.Хрустальные слезы на чёрном снегу.Но это еще не конец, нет....Мир по-прежнему осязаем. И слышна еще печальная свирель....Но, вот, хрустальные капли постепенно мутнеют, трескаются и превращаются в серую пыль.Светлая музыка стихает. Остаётся только черный снег. И тоненькая звенящая тишина...".

После минутной задумчивости Макс спросил:

– И что всё это значит?

– А это, Путник, ничего - ровным счётом - не значит. Просто -старинная хоббитанская молитва. Её во время похорон хоббиты произносили (да и до сих пор, наверняка, произносят), перед тем, как бросить на хоббитанский овальный гроб первый ком земли, - прозвучал совершенно неожиданный ответ.

– Хоббитанская молитва?

– Да, дружок, хоббитанская, - грустно усмехнулся дон Луис.
– Вот, тебе и намёк.... Легче стало? Понятнее?

– Не очень.

– И я о том же.... Ещё один намёк?

– Пожалуй, - согласился Макс.

– Этот год - "ведьмин".

– И как понимать эту загадочную фразу?

– Как хочешь, так и понимай. Всё, экскурсия закончена...

Они вернулись - прежним маршрутом - в гостиную-столовую.

– Опаньки, вот оно даже как, - подойдя к высокому стрельчатому окну, восхитился сеньор Романо.
– Не ожидал, право слово. Полюбуйся-ка, Путник. Не пожалеешь.

Действительно, картинка за окном была безупречно-красивой и неожиданной: каурая, крепко сбитая, в редких белых пятнышках лошадка то шла бодрым аллюром, то резко переходила на медленный и плавный галоп, иногда умелый и опытный наездник, облачённый в белый полотняный костюм, поднимал лошадь на дыбы, после чего заставлял её несколько раз подряд крутануться на месте...

– Ловок, ничего не скажешь, - одобрительно усмехнулся дон Луис.
– Натуральная бестия.... Как он тебе, потенциальный приемник?

– Нормально, - чуть заметно улыбнулся Максим.
– Нашли, что называется, общий язык. Да и регулярные совпадения глобальных мироощущений имеют место быть.

– Ну-ну. Как говорится - Бог в помощь...

Через некоторое время Луиза и Мегре вернулись.

– У вас, комиссар, замечательная школа выездки, - похвалил хозяин виллы.
– И лошади, такое впечатление, вам полностью доверяют. А это, как показывает практика, дорогого стоит...

– Старинные семейные традиции, - скромно потупился сеньор Кастильо.
– Гены, так сказать, помогают.... Кстати, дон Луис. Вчера на "Карнавале Святого Джедди" английский принц Чарльз рекомендовал вас в качестве замечательного рассказчика всяких и разных интригующих историй, а также как непревзойдённого знатока местного фольклора.

– Вас, дон Мануэль, интересует что-то конкретное?

– Да. Легенда - "О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе".

– Хм.... Странно, что вы ещё не знакомы с этой весьма симпатичной и поучительной притчей. Вам, безусловно, она покажется интересной. Ну, и полезной, конечно же. Слушайте, любопытные идальго. И мотайте, понятное дело, на ус...

Эта история произошла лет сто семьдесят тому назад, а может, и все двести двадцать пять. Никто уже толком и не помнит.

Стояла себе - жила-поживала- на берегу тропического лазурно-изумрудного ласкового моря безымянная карибская деревушка. А может, просто маленький посёлок, регулярно и исправно дававший приют разным тёмным (и светлым), личностям, а также авантюристам всех мастей - пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, закоренелым преступникам, скрывавшимся от правосудия стран Большого Мира, влюблённым, обручившимся против воли строгих родителей.

Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие - в буро-малиновую крапинку. Короче говоря, та ещё публика, живущая весело, разгульно и беспутно...

А какое настоящее беспутство, собственно говоря, может быть, если женщин в деревушке практически и не наблюдалось? Так, только несколько низкорослых индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица скромного трактирчика- "LaGolondrinablanka".

И вот, представьте себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком отвязанных авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты - высокая, стройная, фигуристая, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными и калеками, детишек индейских обучает английскому языку и азам математики, а в деревнепоявляется только по крайней необходимости - чтобы купить в местной галантерейной лавкениток-иголок, данаведаться на почту.

Звали эту девушку - "Анхелина Томпсон". И была она такая хрупкая, нежная, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно-голодных бродячих псов на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Наворачивались и капали. Капали...

Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически и безвременно погиб где-то на суровых северных золотоносных приисках, а она - от безысходности и тоски горькой - уехала служить Господу нашему в далёкую католическую Миссию.

Но разве это обстоятельство могло остановить тамошних (вернее, тогдашних), брутальных головорезов, всерьёз истосковавшихся по женскому обществу? Ага, конечно. Как бы ни так. Не дождётесь...