– Ты такая, как все, – говорит Меган фон Страттен и проходит мимо. И я слышу, как ее каблуки оглушительно стучат по кафелю , ощущаю проступившие на глазах слезы, и не шевелюсь. Х ватаю губами воздух и пытаюсь унять дрожь в руках. – Ты – не исключение.

Я молчу. Нахожу в себе силы обернуться и вижу Мэттью, который, как и я, держится руками за туловище. Кровь скатывается по его белой сорочке, штанам, накапливается под ногами, образуя густую лужу, и внутри у меня все переворачивается. Что я натворила.

– Нет, – срывается с моих губ, – она не блефовала, боже , не блефовала.

Я пытаюсь сойти с места, я должна сойти с этого чертова места! Но я падаю.

Ударяюсь щекой о кафель, и ядовитый звон проносится между висков, спутав между собой мысли, чувства, желания и воспоминания. Все смешивается , и я слышу крик и знаю, что он принадлежит человеку, к которому я стремилась, возможно, последние пару минут, а, возможно, и всю жизнь. Н о он слишком далеко. Содрогаюсь от боли, кровь выливается изо рта, слезы вспыхивают на глазах, но я все равно вижу, как Мэттью валится на колени, как его голова безвольно повисает, а ветер играет с густыми волосами. Он шепчет мое имя и смотрит вверх, будто пытается увидеть меня в воздухе, но я здесь, Мэтт, я здесь. Я тяну к нему руку. Она скользит по окровавленной, мокрой плитке, но так и не дотягивается до него. Мэтт падает с оглушающим грохотом, который разбивает меня, сжигает, превращает в пыль и развивает по ветру. Я плачу, трясусь в ужасных конвульсиях, сжимающих тело, и тянусь к нему, тянусь, тянусь. Я должна прикоснуться к Мэтту до того, как закрою глаза!

Я должна, пожалуйста, я должна ! Но этого не происходит… Наши руки застывают в нескольких сантиметрах друг от друга, и я проваливаюсь в темноту.

ГЛАВА 25. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПУСТОТУ.

Я стою в темноте и слышу тихую музыку.

Отдаленная, будто эхо, она плавает и разносится по пустоте, что окружает меня и ко мне в мысли проникает. Музыка обнимает меня, успокаивает и согревает, как шерстяное одеяло. Она помогает мне сойти с места, тянет к свету, что горит впереди, и уверяет, что я должна переставлять ноги, должна идти сквозь темноту и не останавливаться.

Тогда я найду то, что ищу. Тогда я обрету покой.

Мелодия потрескивает, словно старая пластинка сопротивляется и с трудом крутится под иглой патефона, но я все равно наслаждаюсь музыкой, ведущей меня сквозь пустоту к единственному светлому пятну , и, подойдя ближе, понимаю, что это дом.

Желтый свет обволакивает окно, я оказываюсь совсем близко и прикладываю ладонь к теплому стеклу. Мурашки проносятся по пальцам, вспыхивая, словно микроскопические искорки. И теперь музыка слышится отчетливо, ведь она льется из комнаты, что предстает передо мной. В гостиной есть люди: маленькая девочка с волосами цвета вороного крыла, и ее родители , которые танцуют, устало прижавшись друг к другу. Позади них в камине хрустит огонь. Мерцают разноцветные фонарики, притаившиеся на пышной, зеленой ели.

Рождество. Я всегда любила Рождество.

Я узнаю их: маму и папу , узнаю Лору. Моя маленькая сестра улыбается, наблюдая за родителями, а они молчат, глаза их закрыты. Они медленно двигаются в такт музыке, и на лице у меня появляется уставшая и измотанная улыбка, одновременно с которой на глаза наваливается мутная пелена. Сердце вздрагивает, сводит судорогой, и я приближаюсь еще ближе к окну, невольно скатываюсь пальцами по стеклу и внезапно думаю, что мне стоит лишь дотронуться до ручки, лишь открыть дверь. И тогда я вновь буду рядом с семьей.

Я искоса смотрю на дверь. Из щелки внизу тянутся лучи, словно разлитое солнце.

Если я потяну на себя ручку, пустота останется позади. Темнота больше не станет ко мне приходить во снах, я больше не буду бояться и испытывать боль. Я навсегда останусь с мамой, папой и сестрой. Я хочу этого.

Я зажмуриваюсь, смахивая слезы, прислушиваюсь к музыке и вытягиваю руку.

Сейчас я открою дверь, и все закончится. Да. Все закончится.

Моим пальцам остается всего несколько сантиметров, совсем чуть-чуть, я ощущаю в груди жар, волнение и странное умиротворение. И я придвигаюсь ближе. Уже почти !

А затем неожиданно воздух врезается в мое тело с невероятной силой. Я пропускаю сильнейший удар по груди, который отталкивает меня назад, и с ужасом округляю глаза.

Что это было? Что происходит?

Вновь подаюсь к двери и вновь сталкиваюсь с безжалостным порывом ветра.

Он внезапно поднимает меня над землей, оттаскивает от дома, от семьи все дальше и дальше, и я с криком выставляю вперед руку. Нет, нет! Мама, Лора!

Я вижу, как их лица становятся все меньше , слышу , как музыка становится все тише, и я зажмуриваюсь, улетая, исчезая, а затем мое тело вспыхивает от невыносимой боли. Я с криком распахиваю глаза, подрываюсь вперед и вижу лицо тети Норин.

Она сидит рядом в порванной накидке, поглаживает руками мои волосы и шепчет:

– Ты вернулась, я вернула тебя.

Дышать трудно. Со свистом отворачиваюсь, зажмуриваюсь и думаю: да, вернулась.

Однако в голове моей до сих пор играет мягкая мелодия, завлекающая обратно.

В пустоту.

***

Меня ставят на ноги.

Мэри-Линетт поглаживает мои плечи, проговаривая себе что-то под нос, но слов я не разбираю. Н орин стоит, облокотившись о Джейсона. Выглядит она ужасно измотанной. У нее потрескавшиеся губы и разодранные в кровь руки. Пошатнувшись, она тянется ко мне, а я растерянно замираю. До сих пор не могу понять, что происходит.