И Меган фон Страттен не сомневалась.

– Я припаркуюсь через улицу, – говорит Мэри, а я киваю и распахиваю дверь. – Ари, пожалуйста, будь осторожна. Я скоро вернусь, хорошо?

Я ничего не отвечаю, потому что не могу заставить себя вымолвить хотя бы слово. Я смотрю на девушек в черных от пепла платьях, на парней с ожогами. Я слышу визг сирен и чувствую тяжелый, терпкий запах, плавающий по воздуху, и покрываюсь таким лютым холодом, что сводит все тело. Что я натворила?

Плетусь к больнице, а люди прожигают меня настороженными взглядами. Они видят не девушку, а чудовище, которое привлекло беды на Астерию. Мамаши чуть ли не шипят, словно змеи. Мужчины закрывают детей спинами, сводят брови и покачивают головой, не понимая, как такая соплячка , как я, сумела принести столько проблем.

Я стараюсь на них не смотреть. Я, правда , стараюсь, но потом я начинаю слышать их перешептывания. Я оборачиваюсь, а люди отворачиваются или отходят дальше, будто бы я смертельно опасный вирус, передающийся по воздуху, через прикосновения, взгляды , и я не могу терпеть. В груди возгорается неистовое пламя, которое обжигает меня, отнимает последние силы. Но я все иду и иду. Я должна идти.

Доктора носятся в перепачканных халатах по сверкающим коридорам, меня толкают из стороны в сторону, но я все-таки рвусь к регистрационному столу. Стоит такой гул, что голова раскалывается на части. Хотя, возможно, раскалывается она на части от раны. Но я не думаю о повреждениях , забываю о них , как и о тех порезах или ожогах, что появляются на моем теле, едва в нескольких метрах от меня оказываются раненные люди.

Я лишь могу надеяться, что я выстою, выдержу, потому что уходить без ответов я не собираюсь, и наплевать на головокружение. Я знаю, зачем пришла.

Собираюсь кинуться к девушке за столом, но невольно замечаю Джил. Она стоит так сгорбленно, что ее спина похожа на вопросительный знак ; спутавшиеся волосы катятся по плечам, и больше не кажутся мне божественно прекрасными. Странно. Оказывается, нас всех уродует бессилие, страх и невероятная усталость. На теле Джиллианны нет ран, и до меня почти сразу доходит, что в больнице она не ради себя.

– Джил! – Восклицаю я, сорвавшись с места. Девушка переводит на меня деревянный взгляд, а я впервые безумно рада ее видеть. Несусь вперед, расталкивая толпу локтями.

– Ари? – Она отлипает от стены.

– Да, Джил, ты здесь.

– Я здесь.

– Где Мэтт? – Я невольно хватаюсь за ее руки, будто надеюсь найти в них поддержку или веру. Что находят люди, которые веруют в Бога? Но я ничего не нахожу.

Девушка порывисто отстраняется, и мои руки валятся вниз, налившись свинцом.

– Тебе мало ? – Едва слышно рычит она. В глазах у нее неожиданно проносится нечто такое, что не оставляет на мне живого места, и я делаю шаг назад, а Джил наступает. – Как смеешь приходить? Что ты вообще здесь делаешь?

– Я должна увидеть Мэтта.

– Ты его не увидишь.

Воздух со свистом выкатывается из меня, и я недоуменно застываю.

– Что с ним? Он в порядке?

– Он в операционной.

– Операционной , – эхом повторяю я, – он жив.

– Жив, - соглашается Джил, но затем ее лицо вытягивается и становится неприятным , обозленным, багровым, будто налитым яростью, – он жив, пока тебя нет рядом. Как и все, кто находится в этой больнице, в этом городе.

– Мне все равно на твое мнение, – едва слышно отрезаю я, – я пришла ради Мэтта.

– С чего ты вообще решила, что ты ему нужна?

– Может, и не нужна.

– Вот именно. Ты думаешь, я не знаю о том, что произошло в зале? – Джил скрипит зубами и вновь рвется на меня. – Признаться, как только я тебя увидела, сразу поняла, что проблем не избежать. Вся твоя семейка – свалка убогих нечестивцев. Твои тети, твоя мама и все твои родственники – за вами по пятам тянется гнусность.

– О сторожнее, Джил , – рычу я, ледяным голосом.

– Люди не идиоты ! В одить всех за нос не получится.

– Тогда всем будет очень плохо.

– Я уверена, что вы принесете еще много бед, что многие люди пострадают. – Джил с вызовом вскидывает подбородок и шепчет, – но Мэтта я не оставлю.

Внезапно я ощущаю, как ее пронзительный взгляд простреливает во мне дыру, и как ее обыкновенные слова становятся нерушимым правилом.

– Ты уйдешь прямо сейчас , – громыхает она, – и больше не придешь в больницу.

Принуждение.

Чувствую, как ноги скользят по полу, порываясь к двери, но непреклонно примерзаю к месту, впялив в серые глаза девушки растерянный взгляд.

– Ты не можешь, – сопротивляюсь я, – я должна увидеть его, Джил.

– Мэтт справится без тебя, Ари.

– Я лишь хочу убедиться, что он в порядке.

– Он будет в порядке. – Т ихо отрезает она , поворачиваясь ко мне спиной. – К огда ты исчезнешь из его жизни.

– Черт возьми, остановись! – Злюсь я, тщетно сражаясь с принуждением. Голова так и вспыхивает от жара , а виски прошибает неприятная, пронизывающая боль. – Я только…

– Уходи, Ари. Тебе здесь нечего делать.

Девушка отходит все дальше, а я цепляюсь пальцами за стену и прикрываю глаза, но так и не могу справиться с принуждением. Вскоре сил совсем не остается, и тело невольно сходит с места, плетется к выходу, выходит на улицу и оказывается далеко от Мэттью.