– Э-э... Михалыч!
– позвал он.

– Чего?

– Вы можете объяснить, что вы здесь делаете?

– Что положено, то и делаем, - ответил Михалыч.
– Пожарный выход. Вчера наклеили травилки, сегодня, сам видишь, прошлись трясучкой, до обеда осталось отбить края. А после обеда будем ставить раму и створы. Если привезут. А ты что, против?

Последний вопрос, очевидно, был риторическим.

– Против. Мало того, что загадили крышу и поломали шифер, вы ещё зачем-то устроили пожарный выход ко мне на крышу.

– Не мы устроили. К проектантам вопрос. Видал, вот у меня в задании отметка против ниши семь дробь сорок три. Грамотный, читать умеешь? Вот и хорошо. Против он. Ты вообще кто?

– Хозяин этого дома.

– А нам пофиг, чего ты там хозяин. У нас задание: наклеить здесь травилки, пройтись трясучкой, отбить края и поставить дверь. Всё. Ну так и что, если на втором этаже пожарный выход? Выход этот для галочки. Скажи, зачем в "соточке" пожарный выход? Чему здесь гореть?

Подручный при этих словах почему то фыркнул, глядя на своего начальника снизу вверх, искоса. Пока Валентин раздумывал, стоит ли прямо сейчас закатить обоим скандал или устроить корриду проектантам, Толик покончил с трясучкой, выпрямился, и, как-то неловко помявшись, интимно спросил:

– Слышь, как тебя? Хозяин! У тебя здесь это... сортир человеческий имеется?

– Потерпишь, - холодно уронил слово Михалыч, производя какие-то манипуляции с планшетом.

– Ну зачем же, - сказал Валентин.
– Есть у меня туалет. Прохо... Только шифер на свесе слабый. Были бы сходни, тогда - отчего же, можно.

– Сходни?
– оживился Толик.
– Это в момент.

– Эй! Ты куда?
– окликнул Михалыч, но подручный убежал, громко топая ботами.

– А что, у вас там нет туалетов?
– рискнул спросить у Михалыча Валнетин.
– А, понимаю, сети ещё не подключены.

– Как же не подключены, когда дом уже сдан. Всё подключено. Слышишь, лифт загудел? Эти уже заселяются. Пчёлы, - Михалыч презрительно фыркнул, потом продолжил, - А туалетов нет ни одного. Пчёлам они ни к чему.

Валентин хотел спросить, при чём здесь пчёлы, но вернулся Толик, волоча огромную доску из какого-то композита - чёрную, рубчатую как подошва ботинка.

– Это что?
– удивился Михалыч.
– Где взял? А оно меня выдержит?

Толик суетился, пристраивал трап, отвечал коротко:

– Где-где... Спёр у этих, с пятого. Копыта убери. Выдержит. Прокладка от этой, как её. Нирванны. Пусти, я первый. Сил нет терпеть. Эй, хозяин! Показывай, где у тебя?

Валентин проследил, чтобы рабочие, выбираясь на крышу, не побили и без того искалеченный шифер, и повёл их за собою. Толик рвался вперёд, спрашивал: "Ну? Куда теперь! Давай! Слышь, как тебя? Не могу больше". Михалыч по крыше лез степенно, пыхтел: "Толян, а ты давай - в карман. Пчёлы, понимаешь? Нет туалетов, комнат нет. Как тебя звать? Валентин? Валёк, значит. Так вот, Валёк, с десятого этажа начиная... Ох, люк у тебя узковат, как бы мне не застрять. Да, так с десятого этажа начиная нету прихожих и кухонь. Ничего, кроме сот, нету".

– Ну! Где?
– нервно оглядываясь, спросил Толик, когда хозяин следом за ним спустился по складной чердачной лестнице.

Ключик указал нужную дверь.

– Свет ему включи.
– Михалыч хохотнул.
– Не то он тебе всё там отпескоструит. Пивом залился с рыбками. Человек-аквариум.

Строители оказались людьми компанейскими и симпатичными, на приглашение отобедать вместе с радостью согласились. Толик слетал наверх, притащил свой взнос в трапезу - двухлитровую бутыль пива, Ключик выставил кастрюлю сваренного утром рассольника, рагу и хлеб, лепта Михалыча была легковеснее прочих, но от этого не менее значимой - он за едою беспрестанно трепался:

– Рабочие пчёлы. Поработали - в улей. Ничего им не нужно, понимаешь Валёк? Ничего кроме этих самых нирванн. Что? Да я сам не очень-то понимаю, что это такое. Видел много раз, как её ставят, но... Стакан прозрачный вроде душевой кабинки, шланги, краны... Байда ещё какая-то сверху. Нет, чтоб я в такое полез по своей воле - извините. Но мне приятель один, который вхож к этому... Ну, ты понял, кандидат в мэры, рожей его весь город обклеен. Толян, пива налей ещё. Да, приятель мой - он садовником ишачит у Бабичева, - говорил: весь центр под снос, будут здесь одни "соточки". И ещё говорил, что скоро кое-кто из пчёл вообще из сот вылетать не будет. Вся офисная братия, инженера, кодеры-шмодеры - эти особенно, прямо там в нирваннах и будут работать. Я не поверил - не может, говорю, такого быть, ведь должны они жрать и прочее. Опять же, без движения, слышал я по телику, с мышцами что-то такое творится паршивое, а какое в нирваннах движение? Банка она банка и есть, какую к ней байду сверху ни приляпай. О!.. А это кто? Как звать? Василием? Васька, пива тебе налить?

Кот обошёл оратора стороной, прыгнул на свободный табурет и там улёгся. Жмурился. По ушам видно было - не спит. Слушает.

– Ну, как хочешь, - сказал Михалыч.
– Значит, не поверил я Славику, враль он вообще-то и прохиндей, неудивительно, что пролез в садовники к Бабичеву. Но вчера по телику в новостях сказали, что будет новый закон о принудительной гимнастике. Вроде бы этот закон запрещает сдавать дома сотового типа без спортзалов, где вся эта офисная шушера должна будет не меньше двух часов в день тягать железо. А я так думаю, лучше бы кирпичи на стройках носили, больше было бы пользы. Хотя кому теперь нужны кирпичи?