День в самом разгаре, когда с моря прилетает внезапный шторм. Еду на велосипеде с фермы Вязов, а надо мной собираются и клубятся тучи. Звук такой, словно очень много людей бежит по переулку, шелестит живая изгородь, а потом начинает идти дождь.

Я моментально промокаю, поскольку забыла плащ. Проклинаю непредсказуемую погоду этих островов и ощущаю раздражение, знакомое каждой хозяйке, которая повесила белье сушиться, а теперь находится далеко от дома. Вся работа коту под хвост.

Ход велосипеда замедляется, и он начинает скрести землю. Похоже, спустило переднее колесо. Ругаясь под нос, слезаю с велосипеда. Милли дома с Эвелин, но я не люблю оставлять их надолго. Толкаю велосипед вперед и начинаю долгий путь к дому.

Мимо, прямо по луже, проезжает немецкий грузовик, обливая меня с ног до головы. Кажется, что он сделал это намеренно, со злостью. Мои платье и кофта промокли насквозь, в туфлях хлюпает вода.

Чувствую внезапную усталость. Я обессилена, рассыпаюсь на кусочки. Я устала от ворчливой, потерявшей рассудок Эвелин; от Бланш, которая все еще зла на меня из-за того, что мы не уплыли с острова; от этой оккупации, дефицита и дождя. Все перепуталось у меня в голове, это выше моих сил.

Приближается еще один автомобиль. Черт. Когда он проезжает мимо, я отворачиваюсь, не хочу, чтобы меня опять окатили водой.

Слышу, что машина останавливается, потом сдает назад. Ко мне подъезжает знакомый черный «Бентли». За рулем капитан Леманн. Он останавливается рядом со мной, перегибается через пассажирское сиденье и открывает окно. Сердце прыгает в груди, словно теннисный мяч.

— Миссис де ла Маре. Могу я вас подвезти?

Даже представить не могу, как нелепо я выгляжу. Волосы мышиными хвостиками облепили голову и лицо, по которому стекает вода. Вода же капает и с носа. Откидываю с лица мокрые волосы. Пытаюсь отрицательно покачать головой, но даже этого не получается.

— Мне кажется, вы прокололи колесо, — говорит он. — Так почему бы не разрешить мне помочь вам?

— Не стоит.

Но мой голос звучит не очень уверенно.

— Почему же не стоит? — спрашивает он.

Я не хочу думать о том, по какой причине он так настойчив, ведь он прекрасно знает, каким будет мой ответ.

— Я правда думаю, что не нужно, — отвечаю я.

Он наблюдает за моими колебаниями. Мне кажется, он готов ждать вечность.

— В любом случае, мой велосипед…

— Можете оставить его здесь. Я отправлю кого-нибудь из ребят забрать его.

— Но вы, наверное, очень заняты, у вас много дел…

Хотя я всегда захожу в тупик, когда думаю, какими могут быть эти дела. Вижу тень улыбки в его глазах, пока я все это говорю, словно он уверен, что я потерпела поражение.

— Ничего, что не могло бы подождать, — произносит он.

— Но вы ехали в другую сторону…

— Я с легкостью могу доехать до вашего дома.

— Я правда не должна…

Он открывает дверь.

Забираюсь в «Бентли», когда-то принадлежавший Ле Брю. Я должна злиться из-за того, что машина мистера Губерта реквизирована, я должна сказать, что меня не надо подвозить. Но я так устала, замерзла и промокла, а до дома еще очень далеко.

Капитан Леманн смотрит на меня: на мои мокрые волосы, гусиную кожу на руках, мокрую одежду, облепившую все тело.

— Миссис де ла Маре, вы дрожите. Накиньте мой плащ.

— Не могу, — отвечаю я.

— Мне кажется, вы должны. Вы же не хотите заполучить пневмонию. Особенно, если учитывать, что от вас зависят некоторые люди, — говорит он.

А вот это правда.

Поскольку я ничего не говорю и не протестую, он оборачивается к заднему сиденью. Достает оттуда плащ и накидывает его мне на плечи, опуская полы между моей спиной и спинкой кресла. Его близость шокирует меня.

Его рука скользит под волосами к основанию шеи, поднимая волосы там, где они соприкасаются с воротником плаща. Он делает это скрупулезно, не пропуская ни единой пряди, едва касаясь моей шеи своим пальцем. У него горячая кожа. Слышу, как он дышит, уверена, он слышит, как дышу я. Никто из нас не произносит ни слова.

Он заводит автомобиль. Плащ очень длинный, он складками собирается у меня за спиной. Но мне тепло.

— Это очень любезно с вашей стороны, — одновременно официально и вежливо говорю ему я. В моем голосе слишком много придыхания.

Он слегка качает головой, словно не соглашаясь со мной.

— Как Милли? — спрашивает он.

— Сейчас уже хорошо, спасибо.

— Макс заходил?

— Да.

— Я подумал, что Макс сможет ей помочь, — говорит он.

— Да, спасибо.

Меня озаряет мысль, что он хочет, чтобы я знала: это он отправил ко мне Макса. Он понимает: ничто не подтолкнет меня к нему сильнее, чем его забота о моих детях. От этой мысли я чувствую себя счастливой, чего не должно быть.

Отворачиваюсь от капитана и смотрю в окно. Много времени прошло с тех пор, как я последний раз смотрела на Гернси из окна автомобиля. Буря проходит, в мир возвращается разноцветие: под белизной небес трава лихорадочно заливается зеленью, влажные ягоды рябины блестят, словно помада на женских губах.