Тим проскользнул внутрь, чуть не подпрыгнув, когда за ним захлопнулась дверь. Ему нужно было остыть, и быстро.

– Пора познакомиться с семьёй, - с нервным смешком произнёс Бен.
– И с расширенной версией тоже.

– Отлично, - улыбнулся ему Тим, пытаясь вложить в это извинение. Как и всегда, Бен, казалось, понял. Они стояли на месте, глядя друг на друга так, будто прошли годы, а не неделя. Он почти мог представить, как они поднимутся в комнату Бена, но Тима повели в сердце вечеринки - где их ждали около десяти тысяч родственников.

Ну, не так много, но они определённо заставляли семью Тима казаться маленькой. Он пожал много рук, пропустил мимо ушей практически все имена и вытерпел объятия нескольких пожилых дам. Затем на тропу Тима как ниндзя прыгнул кто-то высокий, тёмный и великолепный.

– Эллисон, - произнесла она в качестве приветствия, широко улыбаясь ему.

Этот взгляд ни с чем нельзя было спутать. Она знала всё, абсолютно всё, чем они с Беном занимались. Тим пожал ей руку и одарил её своей лучшей улыбкой, от чего её усмешка стала только шире.

– Вблизи я вижу, почему Бен с тобой мирится, - игриво произнесла она.

– Не переживай, - сказал Тим, - как только все поутихнет, он снова станет твоим.

– Я бы предпочла, чтобы ты оставался рядом, - ответила Эллисон.
– Этот мальчик был в моих руках слишком долго. Перерыв был неплох.

– Я стою прямо здесь, - раздражённо произнёс Бен.

Тим и Эллисон рассмеялись. Может быть, всё будет нормально.

– Подождите!
– потребовала миссис Бентли.
– У нас есть ещё один подарок, прежде чем мы зажжём свечи.

– Нет, ты можешь открыть его позже, - произнёс Тим, его паника снова нарастала, когда все сосредоточились на нём.
– Правда!

Бен выхватил подарок у него из рук, и мир Тима сузился до обрывков обёрточной бумаги, которые подлетали в воздух, раскрывая его творение. Затем он смог сосредоточиться только на лице Бена. Тим гордился картиной. Это не был его обычный стиль, но он чувствовал, что вихрь цветов показывал страсть, пересекающиеся сердца в центре пробуждали правильную эмоцию, не будучи слишком слащавыми.

Бен, казалось, лишился дара речи, так что за него заговорила его мать.

– Разве это не восхитительно? Ты сам это нарисовал?

Инстинктивно Тиму хотелось соврать, но Бен улыбался. Может быть, он понял, что Тим пытался сказать. Он открыл рот, чтобы признать работу своей, когда Карен, сестра Бена, заговорила первой.

– Похоже, кто-то срыгнул краску прямо на холст.

– Нам следовало отрезать тебе язык ещё при рождении, - проворчал мистер Бентли.

Желудок Тима рухнул. Поэтому он не рассказывал никому о своих картинах. Все они, даже те, что получались нехорошо, были близкими к сердцу. Показывать одну из них в открытую было как прижимать кинжал к его обнажённой груди. Любой мог слегка подтолкнуть его и ввести лезвие, что и сделала сестра Бена.

– Я просто где-то это нашёл, - запинаясь произнёс Тим.
– Ты не обязан оставлять её, если не хочешь.

Глаза Бена, более влажные, чем обычно, обратились к нему.

– Она мне нравится!

Миссис Бентли переводила взгляд с одного из них на другого, видя всё это с материнской проницательностью, и героически отвлекла от них внимание.

– Ладно! Время для торта!

Это решило проблему. Родственники поспешно удалились, в нетерпении взять кусочек. Бен пошёл забрать первый кусок, пока отставляя картину в сторону. У Тима был соблазн украсть её и утащить назад домой. Вместо этого он отошёл за толпу.

– Извини за Карен, - сказала Эллисон, присоединяясь к нему.
– Она одна из самых ничтожных людей на планете. Я не понимаю, как они с Беном могут быть родственниками, но Бену достался весь шарм.

– И внешность тоже, - сказал Тим, бросая взгляд в сторону Карен, когда она присоединилась к другим в песне "С днём рождения".

– В любом случае, ему нравится картина, - сказала Эллисон.
– Очень.

Если кто и знал, так это она, так что Тим почувствовал себя немного лучше.

– Спасибо.

– Без проблем. Секундочку, - Эллисон сделала шаг вперёд и запела, как раз, когда именинная песня заканчивалась. Она сама спела дополнительный куплет, её голос звучал как мёд. Тим видел, почему они лучшие друзья. Он надеялся, что способность петь не обязательное условие пребывания в их шайке. Если так, то Тим в пролете.

Бен продолжал быть узником своей семьи, каждый родственник хотел обмолвиться с ним словом, так что Тим стоял позади и наблюдал. Часть его завидовала, что Бена так осыпают любовью, но никто в мире не заслуживал этого больше. Тим видел, что Бен оказывал похожий эффект на всех вокруг себя. Внутренний свет, бесстрашная гордость внутри него - кто бы не захотел находиться рядом с этим?