– Да, – механически кивнул он.

Перед мысленным взором Альберта внезапно вновь возник знакомый образ красавицы в костюме древнеримской императрицы. Он видел ее так отчетливо и ясно, словно она стояла перед ним живая. Его назойливый собеседник продолжал что-то говорить, но Альберт уже не слышал его. Сквозь волнующую дымку своего прекрасного видения он видел, как шевелятся губы незнакомца, но в ушах, отдаваясь мелодичным эхом в сердце, звучал грудной, глубокий, чарующий голос Мессалины.

– …говорят, что она – новая любовница Блэкбурна.

Эти слова обрушились на него, подобно потоку ледяной воды, разбивая вдребезги сладостную грезу, и мгновенно вернули на землю.

– ЧТО?! – рявкнул Альберт, прежде чем успел подумать о том, как это будет воспринято, и вздрогнул услышав хриплый, полный ярости голос, совершенно не похожий на его собственный.

Молодой человек вздрогнул и невольно отступил на шаг.

– Это всего лишь слухи, – забормотал он, смущенно глядя на Альберта. – Ни для кого не секрет, что Блэкбурн уже давно ухаживает за ней. С момента ее первого выступления здесь, в Чикаго.

Альберту наконец-то удалось справиться с собой.

– Простите, – опомнившись, хмуро процедил он и прошел мимо.

Молодой человек молча посмотрел ему вслед и недоуменно пожал плечами. Альберт подошел к стойке, взял один из стоящих на подносе бокалов, наполненных чем-то золотистым, и, не глядя, залпом осушил до дна. Горло обожгло жидким пламенем, но он не заметил этого, как и не почувствовал вкуса выпитого. Со звоном опустив бокал на поднос, Альберт резко развернулся и, не замечая удивленных взглядов присутствующих, вышел из буфета.

«Не может быть… Не может быть! Не может быть!!! Это неправда! НЕПРАВДА!!!» – эта мысль ударами крови билась в мозгу, отдаваясь глухим эхом в висках и сердце. Весь остаток спектакля Альберт был как в тумане. Он, не отрываясь, смотрел на сцену, но не видел, не слышал и не замечал ничего, кроме женщины с уложенными в замысловатую прическу локонами цвета воронова крыла, одетой в белую тунику и широкую пурпурную тогу, ее величественных и в то же время полных скрытого соблазна и страсти движений, ее бархатного контральто, от которого замирала душа, а кровь превращалась в жидкое пламя. Несколько раз Элиза пыталась заговорить с ним. Он что-то отвечал невпопад. В конце концов она оставила его в покое и, надув губки, молча уставилась на сцену, но Альберт этого не заметил. Не в силах совладать с собой, он не отрывал взгляда от Мессалины, а в душе, смешиваясь, кипели ярость и… страсть. Он не пытался анализировать свои чувства или определить, что их вызвало. Сейчас это казалось совсем неважным. А важным было видеть женщину, что стояла на сцене. Просто смотреть на нее. Молча, не отводя взгляда и не замечая ничего вокруг. И он смотрел. Смотрел так, словно это было самой важной вещью в мире. Словно от этого зависела его жизнь. Гнев и страсть сжигали душу, кровь яростным огнем неслась по венам, туманя разум, но он смотрел. Смотрел, потому что не мог иначе.

Негромкий гул голосов и смех перекрывались скрипом колес экипажей, стуком копыт по мостовой, шумом редких автомобилей, взмывали в ночное небо. Альберт и Элиза вышли из театра и остановились неподалеку от входа, ожидая, пока им подадут машину. Альберт молчал. Элиза осторожно взглянула на своего спутника из-под полуопущенных ресниц, но тот так задумался, что не заметил этого и продолжал молча смотреть куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

«Черт побери, да что с ним такое?!! Неужели его так впечатлила эта актриса?! Господи, да это же просто смешно. Впрочем, пусть крутит с ней роман, если уж она ему так понравилась. Жениться на ней ты все равно не сможешь, дядюшка Уильям! Миссис Уильям-Альберт Эндри – бывшая актриса, подвизавшаяся на подмостках европейских театров! Это скандал. Позорное пятно для всей семьи. Навсегда. Бабушка Элрой будет в ярости. Уж этого-то она точно не допустит. Так что самое большее, чем сможет стать для тебя Шанталь – это любовницей. Ну и пусть. А миссис Эндри стану я! Впрочем, уверена, это увлечение не продлится долго. Все эти актрисы так нестерпимо вульгарны. С другой стороны Альберт всегда слишком участливо относился ко всяким нищим смазливеньким выскочкам. Взять хотя бы эту мерзавку Кенди. Ну ничего, ничего. Когда я стану леди Эндри, то позабочусь, чтобы все это прекратилось! А я ею стану! И никто мне не помешает. А уж эта Шанталь мне точно не соперница. Я – Элиза Лэганн, настоящая леди, наследница благородной фамилии и приличного состояния, а кто она? Никто! Всего лишь игрушка, развлечение. Скоро он бросит ее и забудет, что она вообще существовала. А я останусь и помогу ему в этом. Терпение, Элиза. Потерпи еще немного, и все будет в твоих руках», – зло прищурившись, Элиза поджала губки и, отвернувшись, стала смотреть в другую сторону.

– Цветы! Цветы для дам! Фиалки! – послышался в стороне старчески дребезжащий женский голос.

Элиза покосилась на закутанную в серую шаль старушку-цветочницу, которая держала в руках небольшую корзинку, наполненную букетиками фиалок, и, презрительно поморщившись, отвернулась. В этот момент, громыхая колесами, отъехал очередной экипаж и перед ними остановился знакомый автомобиль. Нетерпеливо дернув плечиком, Элиза быстро подошла к задней дверце, ожидая, что Альберт, как это было предписано одним из многочисленных правил этикета, откроет ее и поможет ей сесть, но Альберт не последовал за ней.

– Альберт?! – возмущенная столь явной бестактностью Элиза резко обернулась.

Он стоял у входа, задумчиво глядя на букетики фиалок в корзине цветочницы.

– Альберт! – снова, но на этот раз более настойчиво, окликнула его Элиза.

Тот вздрогнул и обернулся, удивленно глядя на застывшую возле машины девушку, а затем, словно опомнившись, поспешил к ней.

– Что с вами? – хмуро спросила Элиза, когда он остановился рядом и открыл дверцу. – Вы сегодня весь вечер странно себя ведете. Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего, – пробормотал Альберт, отводя взгляд. – Все в порядке, Элиза. Я просто немного устал. Редко посещаю театр и не привык к шуму.

– Понимаю, – Элиза предпочла пока не заострять на этом внимания. Чуть коснувшись предложенной ладони, она одним элегантным движением опустилась на сидение и аккуратно расправила платье.

Альберт захлопнул дверцу и открыл переднюю, чтобы самому сесть в машину, но внезапно захлопнул ее и быстро направился к цветочнице.

– Фиалки для дам! Фиалки! – надрывался скрипучий старческий голос.