И, словно пытаясь утопить мучавшие ее мысли, Анни резко осушила бокал и протянула его Арчи. Погруженный в свои размышления, молодой человек так же машинально наполнил его.

– Будь счастлива, Анни.

“Кенди-Кенди… Почему она так изменилась? Почему? Она совсем не похожа на себя. На ту Кенди, которую я знал. Почему? Почему?!! Ты не имела права меняться! Как ты могла так поступить со мной! С нами. И ты все еще любишь его, ведь так? Ты все еще любишь этого беспечного наглеца Терруза Грандчестера! Любишь, я знаю. Это очевидно. Любовь светится в твоих глазах, в твоей улыбке… Я вижу ее. Как будто он стал частью тебя. Как ты могла полюбить его? Зачем? ЗА ЧТО?!! Что ты нашла в нем? Обычный бесшабашный нахал, думающий только о себе, которому все сходило с рук только потому, что его отец – английский герцог! А я так любил тебя. Так почему он? Он предал тебя. Он бросил тебя ради другой женщины. Так почему же он? Почему?!! ПОЧЕМУ?!!”

Где-то на дне естества, словно пробуждающийся зверь, подняла голову черная ярость. Стиснув хрупкую ножку хрустального бокала, он залпом осушил его и снова наполнил.

На следующий день.

Раннее утро, Нью-Йорк.

Арчи с трудом открыл глаза и медленно повел вокруг отсутствующим взглядом. Комнату наполнял зыбко дрожащий серый предрассветный сумрак.

“Рано, – сонно отметил он. – Очень рано. Какого черта?”

Постепенно туман, застилающий все вокруг, рассеялся, и его мутный ошарашенный взгляд уперся в стенку тумбочки, стоявшей рядом с постелью. С минуту он молча разглядывал прожилки на темном полированном дереве.

“Где это я? Должно быть, в гостинице”.

Спустя еще мгновение он начал сознавать, что лежит в постели, обхватив руками подушку и уткнувшись лицом в ее угол. Воздух неприятно холодил обнаженную кожу, отчего на ней выступили мурашки. Арчи зябко поежился и недовольно сморщился. Тупо ныла голова. Боль была несильной, но неприятной. Закрыв глаза, он снова зарылся лицом в тепло подушки и принялся вспоминать.

“Вчера я приехал в Нью-Йорк, чтобы лично удостовериться, как идут торги. Или это уже не вчера? Черт побери все на свете! Ладно, будем считать, что это было вчера. Приехав, я сразу же пошел в ресторан к Анни, поздравил ее с Днем рождения и сказал, что вернулась Кенди. Я спешил, и мы договорились встретиться вечером где-нибудь в уютном местечке, чтобы отметить эти события и спокойно обо всем поговорить. Потом я отправился на биржу. Да, это все я помню совершенно отчетливо. И приезд, и утреннюю встречу, и торги. А вот вечер. М-да… Что же произошло вечером?”

Арчи расслабился в надежде унять эту надсадную, мешающую думать боль и попытался сосредоточиться.

“Я был с Анни. В этом не может быть никаких сомнений! Мы отправились в небольшой уютный ресторанчик. Да, это я помню. Уилкинс посоветовал. И при этом многозначительно ухмыльнулся, мерзавец! И почему я не съездил ему по физиономии? А ведь хотелось. Так хотелось, что кулаки чесались! Глядишь, съездил бы ему – и Кенди посмотрела бы на меня иначе. Ей ведь нравятся хулиганы и дебоширы, вроде Терруза Грандчестера. Так чем я хуже? Кенди-Кенди… Стоп! КЕНДИ! Да! В ресторане мы говорили о ней. И еще много о чем. Анни хотела знать, что произошло дома за время, прошедшее с нашей последней встречи. Я ей рассказывал. А потом…. Потом мы пили. Да, кажется, так оно и было. Пили за возвращение Кенди, за ее, Анни, День рождения, за ее родителей, за… Много за что. А потом уже пили просто. Без повода. Просто болтали ни о чем и пили. М-да… Вот уж действительно на смех курам. Нашлись пьяницы! А я и не знал, что Анни может вот так… пить. Пить просто так. Без причин, без поводов, без тостов... И ведь даже не морщилась. Как будто всегда пила вино. Действительно, сюрприз. Впрочем, стоит ли удивляться. Анни очень изменилась с тех пор, как уехала из Чикаго. Очень. Теперь она совсем другой человек. Это раньше она была благовоспитанной тихоней, которая и взглянуть-то боялась лишний раз, а уж сделать хоть шаг без разрешения родителей – ни за что! А теперь она живет в этом городе совсем одна, работает и все решает сама. А ведь у нее-то и друзей нет. А, впрочем, с чего я взял, что у нее нет друзей? То, что она не говорит о них, вовсе не означает, что их нет. Быть может, она просто не хочет, чтобы я о них знал. Или не считает нужным. Да, Анни теперь совсем другой человек. И у нее другая жизнь. Своя. И мне в этой жизни больше нет места”.

Боль отпустила. Мысли сонно ползли одна за другой. Арчи совсем уже было задремал, когда неожиданно пришедшая идея буквально вытолкнула его в реальность.

“А что было потом?”

Этот короткий вопрос занозой засел в мозгу, будоража и не давая погрузиться в благодатное сновидение. Нет, он все помнил. До того момента, как они пришли с Анни в ресторан, и он рассказал ей все новости. Но вот что было после? В мозгу то и дело всплывали какие-то странные картины, обрывки воспоминаний… Словно древние, пожелтевшие и потрескавшиеся от времени фотографии. Но они казались неправдоподобными и чужими. Последнее четкое воспоминание было о том, как они шли по улице. Улица была темной и безлюдной. И лишь кое-где желтые солнца фонарей разгоняли тьму. Анни странно пошатывалась и почему-то смеялась. Странно смеялась. Не переставая, заливисто, отчаянно. Он не помнил, чтобы когда-нибудь прежде она так смеялась. Но почему-то казалось, что стоит ей хоть на секунду перестать смеяться – и она расплачется. Так же отчаянно. Навзрыд. До потери дыхания. Но Анни все смеялась, смеялась, смеялась. Ее глаза блестели, словно агаты, а в их темной глубине бесенята танцевали со звездами. Ветер растрепал ее волосы, и впервые на его памяти эти всегда тщательно расчесанные и уложенные черные пряди вились по плечам. Да, это последнее, что он помнил более-менее четко. Темные глаза с пляшущими в них звездами-чертиками и рассыпавшиеся по плечам, пахнущие ветром и ночью волосы… И смех. Странный плач-смех.

“И что потом? А, впрочем, что там могло быть потом? Скорее всего, я проводил ее домой. Ну, разумеется, раз мы вдвоем шли по улице, да еще и так поздно! Разумеется, я проводил ее до дома. Я просто не мог поступить иначе! Не мог же я оставить ее в одиночестве? Нет, конечно, нет. Значит, я проводил ее домой, а затем добрался до первого подвернувшегося отеля и сейчас нахожусь там. Судя по обстановке, отель не слишком дорогой. Впрочем, это к лучшему. А обстановка вполне ничего. Уютная. Хм-м… Да, скорее всего, так оно и есть. Так что все встало на свои места, все просто и понятно. Непонятно только одно: какого черта я проснулся в такую рань и какого черта лежу здесь и думаю всякие глупости вместо того, чтобы снова заснуть?!!”

Придя к этому логичному выводу, Арчи решительно перевернулся на другой бок и…

С минуту он тупо смотрел в дышащее покоем и негой лицо спящей Анни. Она была прекрасна. Так прекрасна, что дух захватывало. Темные волосы пушистым облаком окутывали точеные плечи и волнами струились по покрывалу. Левая рука, согнутая в локте, покоилась на подушке, а тонкие пальцы притулились у самой щеки. Полные, красиво очерченные губы чуть припухли ото сна и обрели какое-то провокационное невинно-капризное выражение. Длинные ресницы спали на щеках, а предрассветная мгла сделала их еще длиннее. Белоснежная кожа отливала перламутром и словно умоляла коснуться ее. Анни спала. Тихо, мирно. Тем глубоким, сладким и самым желанным сном, которым могут спать лишь люди с чистой совестью.

“Так вот с чего меня подбросило в такую рань”, – подводя итог своим раздумьям и созерцанию, обреченно подумал Арчи.

Теперь прошлый вечер всплыл в памяти во всех подробностях – от слова до взгляда и жеста.

“О, черт!.. – Арчи прикусил губу, чтобы не застонать вслух, и зарылся лицом в подушку. – Черт-черт-черт-черт-черт-ЧЕРТ!!! Господи, что мы натворили! Что я натворил!!! Боже мой, это ведь Анни. АННИ!!! Девушка, с которой я был помолвлен и которую вынудил расторгнуть помолвку. И не успела она это сделать, как я тут же затащил ее в постель! Ну что тут скажешь? БРАВО, Арчибальд О’Коннел! БРАВО!!! АППЛОДИРУЮ! Господи, Анни же лучшая подруга Кенди! Как я им теперь в глаза смотреть буду? Впрочем, то, что произошло этой ночью, было… э-э… по обоюдному согласию. Я ее не насиловал (и на том спасибо, Господи!). Анни не возражала. Нет, я бы даже сказал, она сама хотела этого. С другой стороны, она просто была пьяна. Мы оба были пьяны, а в итоге наделали глупостей! Кто знает, как она воспримет то, что произошло, когда проснется. На трезвую голову ей все может показаться несколько иначе. Да уж, ситуация! И ничего уже не исправишь. Оба хороши. Надрались, как пьяницы с горя, и… И что теперь делать?!! Господи, как я мог? Анни ладно. Она молода, она – девушка, она была влюблена в меня столько лет, у нее это в первый раз. Господи, да она просто не поняла, что происходит! А когда поняла, было уже поздно! Впрочем, скорее всего, она так ничего и не поняла, она ведь была пьяна. Но ты, Арчи! Как ТЫ мог?!! Как ты посмел воспользоваться ситуацией?!! И почему? Господи, почему?!!! ЗАЧЕМ?!! ЗАЧЕМ ТЕБЕ ПОНАДОБИЛАСЬ АННИ? ВЕДЬ ТЫ ЛЮБИШЬ КЕНДИ?”