В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь методичным тиканьем часов на каминной полке.

Немигающим взглядом она смотрела на дно фарфоровой чашки, в которой остался ровно один глоток чая. Она смотрела так, словно это была самая важная вещь в мире. Она не видела ни лица Сюзанны, ни лица сына, но равнодушный глухой голос Терри хлестнул, словно бич. Сердце сжалось от мучительной боли. Его боли. Той, которую он носил в себе и которую так искусно скрывал его спокойный ледяной тон.

“Ну, вот и все. Свершилось”.

Элеонора закрыла глаза. Ей казалось, что еще мгновение – и она просто не выдержит этой гнетущей тишины и взорвется, швырнет на пол этот бесчувственный белый фарфор с остатками чая так, чтобы он разлетелся на сотни, тысячи мелких осколков, и будет кричать. Кричать о том, что этого не должно быть! Что это неправильно! Кричать, пока они все не поймут это и не прекратят этот ужасный, дикий, лицемерный спектакль! Но прошла минута, еще одна, еще. Она молчала. Боль начала отпускать. Не отрывая взгляда от золотой жидкости на дне чашки, Элеонора осторожно выдохнула.

“Господи, Терри, что же ты наделал, сынок! Что же ты наделал!”

“Ромео и Джульетта. Нет, Терри и Сюзанна! Акт первый, сцена десятая и последняя”.

Глядя на сидящую в кресле Сюзанну и склонившегося перед ней Терри, Шарль пытался понять, что чувствует, и не мог. Ему казалось, что на него внезапно рухнула гранитная плита. Он мучительно пытался скинуть ее и вдохнуть полной грудью, но ничего не получалось.

“Фарс или драма? А какая разница? У тебя в этом спектакле роль шута, а шут везде одинаков. Хоть в драме, хоть в фарсе. Но спектакль окончен. Принц нашел принцессу, завоевал ее руку и сердце и увозит ее на белом коне навстречу встающему солнцу. Они будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Тем хуже для шута. Путь паяца ведет в закат, туда, где царит ночь. И кому есть дело до того, что он любил принцессу не меньше принца? А быть может, даже больше? Никому. Шут – роль эпизодическая, придающая пьесе остроту и юмор. Пьеса закончена. Занавес! Вот и всё. Я потерял тебя, малышка Сюзи, мой белокурый голубоглазый ангел. Только что я потерял тебя навсегда. Прощай. Господи, зачем ты даешь шутам сердце?”

Сюзанна не верила своим ушам. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон, но она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Она не понимала, где она и что с ней. Она забыла обо всем на свете. В этот миг… В этот драгоценный миг она вряд ли вспомнила бы даже свое имя. Но ей было все равно. Мир исчез, и остались лишь она, он и его слова. На минуту она перестала даже дышать. Счастье. Ослепительное. Чистое. Долгожданное. Оно подхватило ее, словно гигантская волна, вознеся на вершину мира. Ей казалось, что у нее выросли крылья и она парит в бескрайней вышине, словно птица.

“О, боже… О, боже… О, боже… Этого не может быть! Наверное, я все-таки сплю и это всего лишь сон. Прекрасный сон, так похожий на правду. Ну и пусть! Пусть это сон! Лишь бы он длился подольше. Я не хочу просыпаться! Господи, услышь меня!!! Я не хочу просыпаться! Я хочу остаться в этом прекрасном сне навсегда!!! Боже мой, я так счастлива! Так счастлива, что это почти больно! Ну и пусть! Пусть! Терри – мой! Он принадлежит мне. Только мне. Навсегда! Он всегда будет рядом со мной. Свершилось!!! Господи, спасибо тебе! Я счастлива. Счастлива! СЧАСТЛИВА!!!”

“Свершилось! Слава тебе, Господи! – думала миссис Марлоу, сквозь пелену счастливых слез глядя на озаренное радостью лицо дочери. – Господи, дай счастье моей девочке, молю тебя!”

“Ну, вот и всё. Прощай, Кенди”.

Миссис Марлоу пришла в себя первой и тут же радостно засуетилась.

– Господи, что же мы сидим? Мы непременно должны отметить столь радостное событие. Ведь это же помолвка! Самая настоящая помолвка! Я сейчас принесу вино… Нет! Шампанское! Самое лучшее шампанское!

И она поспешила к двери.

Луна пряталась в облаках, а воздух был свеж и морозен. На улице не было ни души, и лишь тихий скрип снега нарушал ее сонную тишину. Шарль в который раз метнул косой взгляд на идущего рядом Терри, но тот, как всегда, не заметил этого. Терри молча шел рядом, глядя прямо перед собой в простирающуюся темноту.

– Терри, что происходит?

– Что? – Терри чуть вздрогнул и удивленно посмотрел на него, словно только что заметил его присутствие.

– Я хочу знать, что происходит, – повторил Шарль.

Терри отвел взгляд и безразлично пожал плечами.

– Ничего не происходит. Я сделал предложение Сюзанне, только и всего.

– Это я слышал.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Терри, ты считаешь меня идиотом? – Шарль начинал злиться.

– Нет, я так не считаю, – все также бесстрастно ответил тот. – Но не могу понять, что именно ты хочешь знать?

– Я хочу знать, что происходит на самом деле! И не смей повторять, что ты “сделал предложение Сюзанне” всего лишь! То, свидетелем чему я был, больше напоминало пир во время чумы, нежели помолвку двух любящих людей. Хотя не совсем так. Мадемуазель Сюзанна действительно была счастлива, но вот ты, Терри! Ты вовсе не похож на счастливого влюбленного, чье заветное желание вот-вот сбудется.