Кенди решительно закрыла глаза. Корабль мерно покачивался, тихо шелестели волны, а Кенди уплывала в мир волшебных снов.

«Кардинал… Где ты теперь? Хотя, какая мне разница? У тебя своя дорога, у меня – своя. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Я возвращаюсь во Францию. На фронт. А ты остался в Америке. Прощай, Кардинал».

Жоа засыпала. Ей снилось, что она дома, во Франции. Она бежала по зеленому лугу. В небе ярко светило солнце, и она счастливо рассмеялась. Но где-то там, в стороне, за порогом солнечного света, она чувствовала взгляд темных глаз. Его глаз.

«Я еду на фронт. Боже, если бы кто-то сказал мне это еще месяц назад, рассмеялся бы ему в лицо и назвал наглым лжецом! А теперь…»

Нил сидел у стены, задумчиво глядя в потолок.

– Эй, Кардинал!

Он обернулся. На пороге распахнутой двери стоял Крест.

– Хочешь выйти на воздух?

– Не отказался бы.

– Идем. Мне разрешили покурить.

Они вышли и присели рядом с выходом под строгим надзором какого-то военного. Судя по всему, он был над ними главным, но не представился. Впрочем, Нилу было все равно. На палубе было холодно. Где-то вверху свистел ветер, и слышались звуки губной гармоники. Нил поднял голову и прислушался.

– Ты что? – Крест удивленно посмотрел на него.

– Да так. Когда-то я учился вместе с одним парнем, который тоже играл на губной гармонике.

– Твой друг?

– Я бы так не сказал, – усмехнулся Нил, вспомнив пренебрежительную усмешку Терри.

– Ясно.

Нил покачал головой и сел рядом. Они молча смотрели на закат.

– Огненный, – прошептал Крест.

– Что? – Нил удивленно посмотрел на него.

– Огненный закат.

– Да. Красиво.

– Верно.

Они снова замолчали.

«Огненный… Как ее волосы. Живое пламя. Как и ее прикосновение. Жоа. Она ведь тоже должна была уехать во Францию. Наверное, она уже там. Кто знает, может быть, мы с ней встретимся? А может быть и нет. Удачи тебе, Фиалковые Глаза. И мне тоже».

– О чем задумался? – голос Креста ворвался в его мысли, выводя из задумчивости.

– Ни о чем, – ответил Нил, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно равнодушнее.

– Женщина, – уверенно-понимающе усмехнулся тот.

Нил вздрогнул и быстро взглянул на Креста, но по лицу того ничего нельзя было прочесть.

– С чего ты взял?

– Видно по глазам. С таким выражением лица можно думать только о женщине. О красивой женщине.

– Крест, а тебе откуда знать?

Красиво изломленные брови Креста насмешливо взлетели.

– Наверное, потому, что я сам любил женщину, – без тени смеха ответил он.

– В самом деле? – Нил улыбнулся. – И как ее звали?

– Не имеет значения. Это в прошлом. В далеком прошлом.

– Ты немного ошибся насчет женщины.

– Правда?

– Я действительно вспомнил одну девушку. Но я не люблю и никогда не любил ее. Мы встречались всего раз и то при далеких от романтики обстоятельствах.

Крест ничего не ответил и молча продолжал курить. Солнце село. Последние огненные лучи заметались по поверхности и рассеялись в черных волнах. Нил поднялся с места.

– И она не любила меня, – тихо добавил он. – А ты до сих пор любишь ту женщину, – и вошел в трюм.

Крест лишь улыбнулся, глядя ему вслед.

– Некоторые встречи меняют нашу жизнь навсегда, – пробормотал он.

Сигарета погасла, но он еще долго сидел возле двери, глядя в черное ночное небо, на котором сияли холодным светом серебряные звезды.

Окутанная холодом зимней ночи «Леди Агнес» плавно рассекала волны океана. Кругом царила тишина. Пассажиры мирно спали.

Спала Кенди, уплывая в свой таинственный мир волшебных снов. Там, где она снова была беззаботной маленькой девочкой с холма Пони, которая весело смеялась и где рядом с нею был Терри, который тоже смеялся. Там, где они снова были вместе. Вместе навсегда.

Спала Жоа. Она что-то тихо бормотала во сне. Хмурилась, словно пытаясь разгадать чью-то загадку, а может быть, свою собственную.

Спал Терри. В эту ночь она снова пришла к нему во сне. Его златокудрая зеленоглазая фея. Он бежал за ней, пытаясь удержать ее, но она весело смеялась и таяла в воздухе. На ней было белое платье, легкое и воздушное, как облако. В конце концов, он поймал ее. Ее зеленые глаза блестели подобно лучам солнца в воде весеннего ручейка. А затем она поцеловала его.

Спал Нил. С того момента, как он узнал, что семья предала его, он не видел больше снов. Нил Лэганн умер, как и его прошлое, а у Кардинала пока еще была слишком короткая жизнь, чтобы ему могли сниться сны. Но где-то далеко, в самом темном углу его памяти, мелькал образ девушки с огненными волосами и фиалковыми глазами. Да где-то впереди маячил образ светлой свободы.